Миф о “счастливой бедности”

В1776 году шотландский философ и экономист Адам Смит выпустил свойосновной знаменитый “трактат”, в котором он “исследовал природу и причины богатства народов”. После Смита и по его примеру многие экономисты мира пытались объяснить также природу и причины бедности разных народов планеты. На продовольственную и медицинскую помощь бедным странам, на разнообразные проекты развития “богатый мир” потратил триллионы долларов, но отдача от сделанных вложений остается очень скромной. Попытки разобраться в стойкости “феномена бедности”, в том числе и в его возможных философских, биологических и психологических корнях не прекращались никогда.

Не нужно никакой теории, чтобы понять простую истину: внешние условия жизни людей бедных разительно отличаются от условий быта людей состоятельных. Это касается, само собой, уровня и качества потребления. Бедные хуже образованы, чаще болеют, чаще становятся объектами насилия, коррупции, вымогательства. Ну а что насчет жизни внутренней, душевной? Отличаются ли бедные от небедных с психологической, поведенческой точки зрения? Ответ на этот вопрос уже не такой очевидный. Ученые давно подозревали, что бедность, как трясина, засасывает своих жертв и тянет их на дно; что она порождает свою специфическую, труднопреодолимую патологию. Но как подойти к изучению этого психологического синдрома объективно? То есть без того, чтобы автоматически предполагать, будто бедность есть следствие гипотетических изъянов в характере и менталитете бедняков?

Иракский пастух со своим стадом, отдыхающим на помойкеИракский пастух со своим стадом, отдыхающим на помойке

На помощь пришла экспериментальная экономика. Экономисты, изучающие успешных предпринимателей, отмечают, что своим успехом они зачастую обязаны тому, что систематически отступают от стандартных методов калькуляции затрат и результатов. То есть в общепринятом смысле слова ведут себя нерационально. Один из ведущих американских специалистов в этой области, профессор Принстонского университетаИоганнес Хаусхофер, уже много лет занимающийся исследованиями среди земледельцев и скотоводов Восточной Африки, обнаружил отступление от стандартного рационального расчета и в поведении бедных:

– Давайте сразу условимся о понятиях: рациональной, с точки зрения экономиста, является любая логически непротиворечивая система предпочтений индивида. Так что если индивид предпочитает А – Б, а Б – С, то он также предпочитает А – С. Любой выбор индивида экономист расценивает как рациональный, если этот выбор соответствует заявленному предпочтению и максимизирует его значение. Если мы говорим об успешных предпринимателях, то они, как правило, ставят перед собой нетривиальные цели и находят нетривиальные пути их достижения. Что же касается бедных, то их случай совсем иной. В ходе своих исследований я обнаружил, что у них, в отличие от людей небедных, наблюдается заостренное чувство горечи и озлобления, а также повышенный уровень психологического напряжения. Это непреложный физиологический факт, доказанный экспериментально. Вопрос: сказывается ли этот повышенный стресс на том, как бедные принимают решения? Да, сказывается. В частности, стресс деформирует временной фактор при выборе благ: человек, испытывающий стресс, порожденный безденежьем, отклоняется от предпочтений, заявленных им же самим в нестрессовой ситуации сравнительного материального достатка, и делает нерациональный выбор в пользу сиюминутных благ в ущерб благам долгосрочным.

“Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы”. Это наставление из Евангелия, полагает Иоганнес Хаусхофер, теснее перекликается с настроем людей бедных, чем небедных. Все мы предпочитаем текущее потребление будущему, но у бедных из-за психологического стресса это нормальное предпочтение гипертрофировано до размеров иррациональных. Они не в состоянии принимать взвешенные решения, связанные с планированием семьи; они, так сказать, “недоинвестируют” время и силы в свое образование или здоровье. Крестьяне в Индии, встревоженные перспективой засухи, забывают о вакцинации детей, как крестьяне в Кении забывают об обеззараживании воды. Замеры интеллектуального коэффициента индийцев, работающих на плантациях сахарного тростника, показывают самое низкое значение непосредственно перед сбором урожая, в момент наитяжелейшего безденежья. Они подвержены вспышкам гнева, и в состоянии скоротечного эмоционального возбуждения действуют агрессивно, порой переступая закон и попадая в тюрьму, которая никак не способствует их личному и профессиональному росту. Залог преуспевания – это знания, здоровье и малодетность, а их отсутствие, подчеркивает Иоганнес Хаусхофер, как раз и формирует тот самый порочный круг: бедность – стресс – бедность, который мало кому удается разорвать:

– Я не утверждаю, что бедность – единственная причина стресса, сужающая до минимума временные горизонты индивида. У биржевых маклеров, людей совсем не бедных, временные горизонты тоже очень узкие – поскольку они тоже функционируют в условиях необыкновенного стресса. Стресс – вот главное зло. Только трейдеры, в отличие, скажем, от кенийских фермеров, с которыми я работаю, будучи профессионалами, научились распознавать деформирующее влияние стресса на рациональность принимаемых решений и корректировать его.

– А ваши кенийские фермеры этой корректировке не обучились?

– В некоторых экспериментах я вводил подопытным в кровь гидрокортизон. Это только прекурсор кортизола, основного гормона, выделяющегося в состоянии стресса; сам по себе он стресса не вызывает. Так что на психологическом уровне участники эксперимента напряжения не ощущали. Но даже простого присутствия в крови гидрокортизона было достаточно, чтобы у них нарушился рациональный процесс принятия решений. Если это так, если индивид не ощущает стресса на сознательном уровне, то и управлять им он не может. Это уже физиология. В другой серии экспериментов, моделировавших хаотичность и непредсказуемость жизни кенийцев, существующих вблизи черты бедности, у участников внезапно забирали деньги, ими заработанные или им подаренные. И эффект был тот же самый – резкое повышение стресса.

Помимо сужения временных горизонтов, продолжает профессор Иоганнес Хаусхофер, бедные демонстрируют и преувеличенный страх перед всякого рода рисками; акцент на сиюминутность и неспособность рисковать совместно делают преодоление бедности весьма проблематичным. Тот же синдром, что и у бедных в развивающихся странах, наблюдается у бедных в странах развитых. У последних рассматриваемый букет симптомов дополняется еще перерасходами семейного или личного бюджета, хронической задолженностью, малым объемом сбережений и пенсионных накоплений. Стресс нередко является также предтечей депрессии, а депрессия сопряжена с пропуском работы и понижением производительности труда. Ввиду психических сбоев, которыми страдают их граждане, Евросоюз и Соединенные Штаты недосчитываются примерно 1 процента ВВП ежегодно. Впрочем, на Западе депрессия – это скорее прерогатива людей не бедных, а состоятельных, и то, как эффективно они трудятся, влияет на ВВП куда больше, чем прогулы, совершаемые малоимущими, соглашается Иоганнес Хаусхофер.

– Выкарабкаться из бедности трудно, но не невозможно. Это сполна доказывает опыт и отдельно взятых людей, и целых народов. Вся история человечества, если угодно, есть история последовательного преодоления бедности. Можно ли поэтому говорить, что бедность где-то является свободным выбором? Пусть только отчасти? Или вполне рациональной реакцией индивида либо группы индивидов на внешние обстоятельства? 

– Как сегодня никто уже не верит, что гомосексуальность есть результат свободного выбора, так же нелепо и считать, как мне кажется, что люди сознательно выбирают бедность. Те, кто родятся и растут в бедности, отчаянно стремятся вырваться из ее тисков, но у них далеко не всегда это получается в силу того самого деформирующего влияния бедности на способность к принятию рациональных решений, о котором мы говорим. В равной мере, я убежден, нечестно и несправедливо винить бедных в их экономическом положении. В том же положении, я думаю, могло легко оказаться множество ныне небедных людей, включая меня или вас, если бы условия жизни наших родителей или наши собственные обстоятельства были бы чуточку иными.

С суровым вердиктом профессора Иоганнеса Хаусхофера не согласна вся престижная школа нобелевских экономистов-рыночников, по крайней мере, применительно к развитым богатым экономикам. В них бедность – вовсе не то же самое, что бедность в третьем мире, а вполне комфортное материальное состояние, гарантируемое так называемым “социальным” государством, государством всеобщего благоденствия. Речь идет, разумеется, об абсолютном уровне потребления малоимущих, вне сравнения с таковым в других классах общества. При высоком в абсолютном измерении уровне потребления, “гарантированном” его бедностью, индивид может вполне рационально решить в ней остаться. Как вполне рациональным может быть и его решение, что рост дохода, который ему реально сулят дополнительные усилия и знания, при заданных индивидуальных способностях, конечно, – не стоит того, чтобы интенсивнее трудиться и наращивать умения и навыки.

– Если бы мы знали ответ на вопрос, почему некоторые люди все же вырываются из бедности, то мне было бы в пору выходить на пенсию. Более продуктивный подход, на мой взгляд, состоит в том, чтобы понять, в каких точках целесообразнее всего пытаться ослабить этот порочный круг: бедность – стресс – бедность. Имеет ли смысл делать это путем прямого денежного вспомоществования? Или путем медикаментов и психиатрической терапии, нацеленных на понижение уровня стресса бедных слоев населения в третьем мире? Исследования в этом направлении только начинаются. Или с бедными должны работать психологи, которые помогут им расширить те самые временные горизонты экономических решений, которые они принимают? Дальнейшие эксперименты покажут, какая методика или комбинация методик оптимальна как средство преодоления бедности, – рассказывает Иоганнес Хаусхофер.

“А что насчет споров о пресловутой связи между уровнем достатка и уровнем удовлетворенности жизнью или просто счастьем?” – спросил я в заключение у принстонского профессора. “Ох, сколько чернил было израсходовано исследователями этой темы, – ответил Иоганнес Хаусхофер. – Когда-то казалось, что этой связи нет, затем – что она есть, потом – что если она и есть, то действует только внутри данной страны, но не между странами. Иными словами, богатые в стране А счастливее бедных в стране А, но богатая А в целом не счастливее бедной Б. Сегодняшний же консенсус или нечто близкое ему звучит так: богатая страна А в среднем счастливее бедной страны Б. Счастливая бедность – это миф”.

Евгений Аронов SVOBODA.ORG

НОВОСТИ НЬЮ ЙОРКА ПО РУССКИ США 

Be the first to comment

Leave a Reply

Your email address will not be published.


*


This site uses Akismet to reduce spam. Learn how your comment data is processed.