Вкусное блюдо – из лучшего друга

В поварском колпаке, в белом переднике, китаец стоял на пересечении Бродвея и седьмой авеню и просительно махал всем проносившимся вниз по Бродвею такси. Его ошибка была в том, что подавать сигнал пустому такси нужно не просительно, а властно, как это делают все нью-йоркеры. Чувак был стремный, водилы его рефьюзали.

Работы в городе не было, и Рабинович решил китайца взять, заодно удовлетворить любопытство, подъехал и остановился.

Китаец подошел со стороны водителя, постучал окно, и, когда Рабинович опустил стекло, сказал:

– Извините сэр, не могли бы вы отвезти меня в Чайнатаун и обратно?

– Садись, мэн, – сказал Рабинович и открыл электрической кнопкой замок, но китаец не спешил садиться, он стоял и чего-то ждал. Рабинович догадался «Он хочет, чтобы я открыл ему дверь.»

«В Чайнатаун и обратно – как минимум, двадцатник. С меня не убудет», – подумал Рабинович, вылез из машины, открыл китайцу дверь, подождал пока тот сядет и захлопнул.

Китаец сказал:

– Мистер драйвер сердится на меня.

За два года работы в желтом у Рабиновича был уже довольно бойкий уличный английский, и он затевал разговоры с клиентами по любому поводу, без страха, что его не поймут.

– С чего ты взял, мен, что я на тебя сержусь? – спросил у китайца Рабинович.

– Мистер драйвер так громко хлопнул дверью.

– Да ну, фак, просто замки разбитые. Машина гаражная, – сказал Рабинович. – Вот куплю свою тачку, поставлю туда музыкальные замки, как в ролс-ройсе.

– Мистер драйвер говорит слова, которых я не знаю, – сказал китаец.

– Не бери до головы. Давно ты в Нью-Йорке? – спросил Рабинович.

– Четыреста двенадцать недель, – сказал китаец.

– Нравится? – спросил Рабинович.

– Не знаю, – сказал китаец, я все время работаю.

– А колпак зачем? – спросил Рабинович и, увидев непонимание на лице у китайца, показал жестом «шапка, шапка».

– О, – сказал китаец и быстро с стянул с головы поварской колпак.

– Оставь, – сказал Рабинович. – Заебонская шапка. Я только из-за колпака тебя и пикапнул.

– Спасибо, – сказал китаец и послушно надел колпак обратно.

– А что там, в Чайнатауне? – спросил Рабинович.

– У нас в ресторане кончилось мясо.

– Свинина, говядина, баранина, курятина? – спросил Рабинович просто так, для практики английского языка.

– У нас кончилась собачатина, – сказал китаец.

– Собачье мясо? – переспросил Рабинович.

– Да сэр, мясо собак.

– Вы убиваете и едите собак?

– Да, сэр.

– О, фак, – воскликнул Рабинович, – как это можно есть собак!

– Почему свинью есть можно, а собаку нельзя, – сказал китаец.

– Потому, что собака – друг человека.

– У нашего народа есть пословица: «Самое вкусное блюдо – из лучшего друга»

– Это типично китайское мышление, – в сердцах сказал Рабинович.

– Вы ничего не понимаете в нас. Я не китаец. Я представитель народа ‘И’, – ответил пассажир.

– Сэйм шит, – не смог себя сдержать Рабинович. Что тебе впадлу, представитель И, самому себе дверь открыть.

– Я сын народа ‘И’ из касты Носу, ты – таксист ацзя должен открывать передо мной дверь и кланяться.

– Носу, роту – вы все, фак, для меня одинаковые. Жрете собак, сволочи, – сказал Рабинович всердцах.

– Мне очень обидно слышать это от вас сэр, – сказал пассажир. Китайцы и ‘И’ – два совершенно разных народа, только профан может этого не знать.

– Да, – сказал задетый за живое Рабинович, – что вы говорите. Вот, есть две нации – русские и украинцы, скажи, представитель, если ты такой умный, какая между ними разница?

Пассажир молчал.

– А такая, – продолжил Рабинович, – что русские говорят «на Украину», а украинцы говорят «в Украину». А теперь объясни мне мэн, какая разница между китайцами и ‘И’, если те и другие жрут собак.
Федя Рабинович