Представляя читателю крайне интересную новинку «Золотые перчатки» Михаила Салиты и Глеба Петрова, вышедшую в Нью-Йорке, не могу не отметить первым делом сам факт совместного авторства двух творческих людей. Да, все в курсе того, что порою бывает удивительное сотворчество, и доказательством тому служит, например, всем известный «Золотой телёнок». Но «Золотые перчатки» написаны гражданами разных стран, а это довольно редкое явление. Михаил Салита, о стихах и одесских рассказах которого я уже писала, – американский поэт и писатель одесского происхождения. Глеб Петров – российский литератор. И сюжет их книги, в отличие от «телёнка», не предполагает вольных фантазий, которые потом можно объединить, а требует органического единства и знания фактов, поскольку повесть основана на документальном материале.
Мало того, это такая же «повесть», как «Мёртвые души» Гоголя, которые он объявил «поэмой». Оставим это на совести автора, пускай поэма, и оставим Михаилу и Глебу их определение «повесть». Но у них это реально стихи, только в виде большого единого произведения, какими бывают поэмы, даже длиннее – на целую повесть тянут. Однако – стихи, основанные на событиях из жизни, точнее – на дневнике, который вёл Михаил параллельно событиям.
Каким именно событиям? О, это следующая изюминка! Младший брат Михаила, Дмитрий Салита, герой этой книги, – выдающийся американский боксёр в категории юношества, чемпион Соединённых Штатов среди молодёжи. Его путь в спорт, который начался ещё в Советском Союзе, и есть тема книги, хотя по большому счёту книга скорее о том, как начинать жизнь заново, о становлении личности, закалке характера и воспитании силы духа. Ведь происходило всё это в тяжёлых условиях, когда семья Салиты переехала из Одессы в Нью-Йорк и начала жизнь буквально с нуля, без всяких стартовых позиций и даже без знания языка. В этом смысле повесть в стихах, наверное, даже лучше отразила мытарства и завоевание Нью-Йорка выходцем из нашей любимой Одессы, чем это могла бы показать повесть настоящая, поскольку поэзия, лирика всегда лаконичнее и ярче может описать жизнь и больше построена на личных переживаниях и чувствах. В лирике всегда отражается душа, даже если большую роль играет сюжет, последовательность событий, а значит, у неё больше возможностей затронуть душу читателя.
Если вы уже уверились, что на этом мои сюрпризы кончились, вы ошибаетесь. Самую удивительную изюминку я приберегла: эта «повесть», эти, гм-м, стихи написаны… в жанре рэпа! И не стройте разочарованную физиономию, если вы любитель классической поэзии. Да, рэп, т.е. ритмизированный речитатив, но… первая в истории литературы повесть-рэп! При этом звучит она во многом как самая настоящая поэзия, только с ломаным ритмом, экспрессией и дерзостью. Я бы даже сказала – с лихостью. Сохраняя отличия в плане свободной длины строки и приближенной к прозе разностопности, рэп «Золотых перчаток» сохраняет и яркую лирическую окраску и притом демонстрирует порой очень виртуозные рифмы, хотя положительно относится и к самым простым – глагольным.
Лично мне эту книгу было действительно интересно читать, несмотря на то, что я не фанат бокса, скорее наоборот. И вот почему. Во-первых, в «Золотых перчатках» отразился не рекламный Нью-Йорк. В этой реальной истории нет ничего от надуманной Золушки, которая по мановению волшебной палочки феи покоряет сердце принца. Это правдивая история трудного осуществления американской мечты отдельным одесским семейством. Американская мечта у каждого своя, не все рвутся в президенты или бизнесмены.
Но… лучше начнём с самого начала, с причины отъезда. Конец 80-х, советская Одесса, подающий большие надежды мальчик («В спорте были все его интересы, когда уезжал с нами он из Одессы») не «титульной нации», который уже по определению не должен был вообще иметь виды на этот вид спорта. «Истории этой могло б и не быть, останься в Советском Союзе мы жить», – отмечает автор, понимающий, что увидеть в еврее будущую звезду единоборств или бокса для нашего народа было невозможно, это не укладывалось в привычную логику. «В голову сумели вбить, что еврей и бокс несовместимы, – и мир не узнал бы Салиты Димы». Тем более что на евреев с наступлением перестройки конкретно начали наезжать.
Кстати, позже, в начале 90-х, после отъезда семьи в Америку, вместе с большей разрухой, естественно, сильно вырос и антисемитизм (лично много раз была свидетелем). Так уж всегда: легче находить причины беспорядков не во властных структурах, не у тех, кто управляет государством, а в нации, которая испокон веков служит козлом отпущения. Да и не только в ней одной: вообще национальный вопрос, о каком «малом народе» ни заговори, всегда выручает, если нужно отвлечь внимание общества от проблем в экономике. Когда она развивается стабильно, ни о каких трениях с местными гражданами другой национальности речи обычно нет, а вот как только тормозит – всё, срочно надо найти повод для отвлечения внимания! Конечно, дураков и национально озабоченных можно встретить в любом обществе, но в стабильном их быстро «успокаивают», а вот в нестабильном законы не срабатывают (или вовсе отсутствуют).
Михаил ощутил это на себе ещё в школе и отказался туда ходить. Тогда «дедушка отправился к классной даме, а она заявила, что на Украине жидами в старину воробьёв называли, а я – небольшого росточка, и меня окрестили в самую точку». С развалом СССР слухи о якобы готовящихся погромах стали расти: «В Одессе нас сильно напрягали… часто оскорбляли словом “жид”. Как можно с этим жить и не тужить?.. Хорошо, что не бьют сапожищем – лишь кричат, что без нас воздух чище».
И вот семья прибывает в Нью-Йорк, думая там встретить «небоскрёбы, что видели по телеку», а их встречает совсем другая Америка: «Я не пойму, блин, – какой-то Бруклин… У высотки обшарпанные бока. Что делать нам пока…? И это называется мировая столица?.. Пришлось в крохотной квартире поселиться». Михаил как раз окончил школу и очень хотел учиться дальше, но семья амбиции сразу двоих удовлетворить не могла: «Кому Эмпайр-стэйт-билдинг, а кому трущобы; душу рвёт будильник – хоть миг поспать ещё бы. Мне не до учёбы – до рабочей робы, братику для школы заработать чтобы». Приоритеты были расставлены заранее: Дима ещё в Союзе «побеждал всех руками голыми, получил призы в боях между школами», значит, ставить надо на него. А пока, как вспоминает Михаил, «мы с батей в старых домах стены крушили, кувалдами колотили; нашим предкам, что в Египте жили… больше платили» – квалифицированная работа тем, кто не знал английского, не светила.
Условия, в которых живут, учатся и работают новоприбывшие в Штаты обычные, рядовые люди, далеки от идеальных. «Вокруг какие-то бомжи, бегают крысы, мусора свалки. Ну и пейзаж, ёлки-палки!». Дима Салита тоже пошёл в обычную бруклинскую школу: «Его совковый гардероб был староват, вызывал он насмешки у местных ребят. Один его иголкой уколол в спину. Дима нокаутировал детину» – это сразу вызвало к нему уважение у окружающих. «Но побитый пацан – отъявленный хулиган… с ним был его взрослый братан, по виду наркоман». Хорошо, замечает Михаил, что «пригодились мои навыки самбо, хотя Дима, может, справился и сам бы».
По этому поводу не зря ходила в Союзе поговорка: «Английский освоил, научился водить, карате изучил – можно валить». Люди знающие понимали, с чем столкнутся по прибытии в, так сказать, «страну мечты». Что Гарлем, что районы города, построенные для выходцев из бывшего Союза, предназначены не для комфортной жизни, навыки бокса или единоборств совершенно необходимы. Да, «непросто жизнь начать с чистого листа… Ты можешь подняться за облака или гранёный облюбовать стакан и стать беспонтовым, как таракан… победить в драке, выиграть гонку или в страхе забиться под шконку. Снизу – ад, сверху – рай: выбирай».
Чтобы добиться каких-то результатов, в Америке нужно вкалывать, а не просто работать. Это же касается и тренировок. Длительное, очень непростое, несмотря на хорошие данные, восхождение по спортивной лестнице, описывается в «Золотых перчатках» выразительно и увлекательно, но явно мурашки бегут, когда представляешь, через какие круги тренировочного ада проходят увлечённые спортсмены, желающие пробиться в профессионалы. В Союзе, где Дима Салита начинал тренироваться, «шесть дней в неделю, почти как в гестапо, за месяц до полного растягивали шпагата, родителей поэтому в спортзал не пускали. И связки тянули, едва лишь не рвали». В Америке обучали настоящие мастера своего дела, всех стоящих и упорных выводившие в чемпионы. Но для этого надо было отказаться от всего, вычеркнуть из жизни всё, кроме тренировок. «Ну, Нью-Йорк, здравствуй, вихрастый и зубастый, но классный, ты в лапы нас заграбастал. Как мы не склеили ласты?!.. У знакомых тусовки, темно от массовки… А ты приходишь и валишься спать, словно труп. Знай, что спорт – титанический труд. Кто-то… пишет сонет, жрёт шашлык на обед… А ты… как в мартеновском цеху, недоступен греху, ты… крут – спорт такой титанический труд. …Кто-то курит до фильтра или квасит с утра, больной имеет вид… тырит, что плохо лежит. …Натянуты нервы, как жгут: спорт – титанический труд!»
Вы всё ещё воспринимаете это как рэп? Да после процитированного если это не самая настоящая поэзия, то я уж и не знаю, что тогда называется настоящей, хотя уже лет около двадцати занимаюсь тем, что разбираю и анализирую современных поэтов.
В повести Нью-Йорк предстаёт в своём действительном виде. Его герои – не выдуманные, а реальные люди, окружавшие Салиту и его брата. И проблемы города тоже изображены реальные. С одной стороны, в городе расизма как бы и нет, он запрещён законом. В книге подруга Димы говорит: «У нас любой человек, будь он white, будь он black, одинаков для всех. Тут на расизм нет намёка малейшего… Атмосфера добрейшая… Антисемитизма тоже нет и не будет в дальнейшем». Так ли? Конечно, события в книге описываются те, которые происходили не вчера, а несколько лет назад. Тем не менее, намёки, тени существующей проблемы всплывают и в ней.
Товарищ Димы по клубу, пуэрториканец Хосе, жил «в Браунсвилле, где не одного фраера убили. В Нью-Йорке это был один из самых бандитских районов, только с видимостью официальных законов». Вместе с ним и другими своими ребятами из спортивного клуба Дмитрий Салита иногда бывал там, и Михаил тоже, поскольку подвозил ребят домой. Однажды они гуляли по вечернему стадиону: «Нас остановила полиция. Посветили нам с братом в лица и – озабоченно вскинув брови – спросил офицер, по своей ли воле мы здесь, в темноте на футбольном поле, в компании чёрных, тем более!»
Другой случай – это когда тренер поехал вместе со своими учениками на соревнования по штату. Среди учеников была и его подопечная Киша Сноу, которая занималась женским боксом. «Дима с Кишей оказались на время вдвоём в небольшом отеле. Они на вечер снять номер хотели, но на них удивлённо глядели и сказали в ответ: “Свободных комнат нет”. Что же – на улице им оставаться? Но тут двусмысленность ситуации для Киши стала проясняться… белый мальчик и огромная чёрная леди – у любого тут съедет крыша, кто не знает, что за человек Киша!»
И антисемитизм обнаружился в Нью-Йорке, вот только повинен в нём был «земляк» – Микола из Черкасс. «Микола с Димой в один клуб ходили, и мы его на тренировки иногда подвозили… а он… щёки надул и зло сказанул: “Да, везёт вам, жидам”. Такого я не ожидал… А он давай толкаться ногами мне в спину… В спортзале он снова крикнул: “Жиды!” Я подумал: “Ну всё, тебе кранты” и в морду ему залепил с правой руки». Но Микола был хоть и младше, но не слабее: «Под ноль обритый, как ходят бандиты, ему не хватало только бейсбольной биты, этой детине, для полной картины». Они продолжили «выяснение отношений» на улице. «Но тут кто-то ещё налетел, пнул меня ногой в бок – тяжёлый оказался сапог. Это дядя Миколы помог своему племяшу». Еле отбившись от двоих нападавших, Михаил поспешил домой, но Микола из Черкасс взял в машине бейсбольную биту, догнал и избил его беспощадно.
Фактически, Микола напал не только на Михаила: «Ненависть этого урода касалась всего еврейского народа. Я подумал за Одессу сорок первого года, чуть не прослезился, но в полицию не обратился». Зато в полицию обратилась хозяйка квартиры, которую снимала семья Салиты: «Копы примчались со скоростью света, ведь дело было в Нью-Йорке, не где-то… Когда следствие проводили, у него ещё два ареста всплыли – за угоны автомобилей. Мне его мать с сестрой звонили и слёзы лили, не писать заявление просили. И уговорили». Микола остался в том же спортивном клубе, ему всё сошло с рук.
Михаил правильно его называет – «грязным антисемитом, дураком набитым». Да, дурак, потому что в святой для русских и украинцев книге – Библии – прямо говорится, что «для Бога нет ни эллина, ни иудея», что нет плохих народов – есть уроды в каждом народе. И тот, кто называет своего брата грязным словом (жид, кацап, армяшка, чурка – неважно, как!), тот и есть урод. Самый настоящий.
Михаил не зря вспомнил про Одессу сорок первого года, где немцы уничтожали всех евреев. Обычно при их «ликвидации» немцы всегда использовали местную полицию, т.е. таких же «Микол из Черкасс».
Похоже, в этом же направлении пойдёт теперь и украинское государство, в котором недавно приняли закон о трёх разрядах граждан в зависимости от национальности. Это ли не блестящий пример государственного идиотизма?
Для меня как читателя стало открытием, что, оказывается, бокс тоже причастен к искусству и, кроме того, учит мыслить. Недаром тренер убеждал Диму: «Все мелочи в мозгу фиксируй, всё анализируй, а не тупо боксируй» и заявлял: «Мы прививаем воспитанникам чувство, что бокс – не драка, а искусство; мы учим их серьёзному отношению к делу, своему телу и к жизни в целом».
Михаил Салита присутствовал при этих тренировках и понимал, что так у юных боксёров формируют характер и выращивают серьёзных, достойных людей, недаром он подчёркивает: «Из них лепили спортсменов, а не дешёвых позёров», «Здесь были спортсмены, а не мажоры». Любимой поговоркой тренера было: «Хватит бить баклуши, иди лупи по груше». Интенсивность тренировок была вполне сравнима с обучением космонавтов: «Дима делал кувырки без счёту, будто готовился к космическому полёту, голова кружилась, как после центрифуги, в ушах гудели органные фуги… Брат мой так уставал, что ночами не спал… даже тряслись руки».
Обратите внимание, речь идёт фактически о детях, о юных подростках, которым ещё и машину водить нельзя доверить, но их порой ставят на бой со взрослыми, опытными боксёрами гораздо более тяжёлых весовых категорий. И это тоже необходимо, если желаешь вырастить борца, а не хлюпика. «Ты юный, ты подросток среднего роста, короткая причёска “под расчёску”, без особого лоска, держишься просто, выходишь на подмостки, где всё будет жёстко… Когда выходит подросток на ринг против взрослых… здоровых и рослых, многие из которых уже признанные звёзды, – это серьёзно». Только такое отношение к делу увенчивается результатом, и никакие отговорки не срабатывают. «Верите, что чудо придёт из ниоткуда? Но так не бывает: время… из-за угла стреляет… чашу переполняет…»
Ой как не сразу получилось стать настоящим бойцом… И семья так долго не могла встать на ноги: «Трудно быть эмигрантом даже с огромным талантом! Мы были в долгах как в шелках… не скрою, и на ноги встали не вскоре в погоне за американской мечтою».
В книге приводятся судьбы многих боксёров, с кем сводила судьба Диму Салиту. Не один, столкнувшись с ударами судьбы, выбывал с ринга. Вот, например, спортсмен, оставшийся после спортивной травмы без ног: «Мистер Боб одиноко держался – не в связке, передвигаясь в инвалидной коляске… Как тиски была у него рука, и с ним здоровались издалека». Или «можно здесь рассказать для примера про… спортсмена по имени Ларри Джонс Пантера… Казалось, он, как лошадь, ночевал на ринге стоя и… не проиграл ни одного боя… Он имел отличную форму и мог дать фору любому молодому. Он не курил, не кололся, не выпивал ни грамма, а стал чудным, когда его сестрёнка и мама погибли от рака… У него не было стимула, он опустил руки».
А сколько раз самого Диму подстерегали удары судьбы, когда в течение года тренируешься до изнеможения, выкладываешься по полной, а потом случается что-нибудь не зависящее от тебя, что мешает состояться соревнованиям, к которым так долго готовился… То, как достойно выдерживал удары Дима, как мужественно и ответственно вёл себя в ситуациях, заставляющих брать на себя дополнительные нагрузки, непосильные и для многих взрослых, об этом нельзя читать без восхищения. Бокс, конечно, школа мужества, но иногда может произойти то, что и взрослый сильный борец не осилит – пример тому Ларри Джонс Пантера. А Дима фактически взял на себя переговоры с врачами и лечение своей мамы в больнице, когда у неё обнаружили рак: «Ты лучше всех знал английский и переводил только то, что нужным сказать находил. Ты берёг меня и отца почти до… трагического конца; кто мог ожидать такого мужества от юнца!», «Он присутствовал при всех разговорах с врачами, не спал возле неё ночами – и это в пятнадцать лет, представьте сами!»
А в это время должны были состояться очень важные соревнования. Отказаться? Но в подготовку было вложено столько сил… Поехать? Но из-за больницы столько тренировок было пропущено, да и как выступать, когда сердце рыдает? «В то время мама была уже очень больна, и Димина победа ей была так нужна… Нам было очень больно от горя, но это и отличает героя – умение владеть собою, вынести любую беду. И брат сказал: – Я с победой приду». И пришёл!
Здесь хорошо подчёркнуто главное в этой ситуации: настоящий мужчина, личность (независимо от возраста) – это человек с умением не только выдерживать и побеждать в драке, но и брать всю ответственность на себя. И ещё – во время личной драмы или трагедии не ломаться, а продолжать свой трудный путь к высоте.
Если же судьба подбрасывает искушения, а не просто бьёт по темечку, устоять и вовсе сложно, и сходят с рельс даже те, кто уже добился своих высот, не только юнцы.
Об этом хорошо свидетельствует рассказ о соревнованиях за кубок мэра Вашингтона: «А вокруг Капитолийского холма, недалеко от официозной канители, где за здоровье нации радели, лепились… наркопритоны и бордели, где всю неделю «гудели» и балдели. Из сотни прибывших на этот слёт лишь единицы не бросят спорт… На тонкий лёд… “благ цивилизации” встали многие из американской нации».
Поэтому такое большое значение имеет крепкая семья, где все друг друга активно поддерживают, и серьёзные друзья. Этому учил Диму и тренер: «Расслабляться нельзя… на то и существуют друзья… Окружи себя людьми хорошими. С ними вынесешь любую ношу, и – их положительная энергетика лучше любого психолога и медика. Хорошо для формы спортивной защищать себя от негатива».
Я читала книгу о боксе, а она оказалась учебником жизни. Как пригодится такая повесть в стиле рэп любому мальчишке, который готовится стать взрослым! Она познавательна, мудра, увлекательна и может научить той мудрости, которую от родителей не будут слушать (просто потому, что они – родители), а вот из книги – впитают и смогут усвоить. Читать же её будут именно потому, что это рэп. Вроде бы современное музыкальное течение, но… как видите, не только музыкальное, рэп становится фактом литературы.
Дело даже не в моде. Рэп – просто образ мышления и творчества в современном мире. Это как «музыка эпохи». Те, кто учился в советской школе, должны помнить из истории литературы, как удивились и возмутились все поэты начала века, когда Блок, который был известнейшим из них, на которого смотрели как на образец поэта, как на самого передового и талантливого, вдруг написал поэму «Двенадцать» с использованием стиля… народного раёшника! Раёшника, который был в ходу в ярмарочных балаганах на представлениях Петрушки и вёл своё начало ещё от скоморохов. А Блок просто чутко услышал музыку эпохи и назвал её «музыкой революции».
Так и рэп. Он может казаться более «уличным» по сравнению с классикой, каким-то неправильным, сырым, недоделанным, а он в это время как ничто другое точно выражает сам дух своего времени и потому так востребован. И кто знает, сколько замечательных произведений ещё может появиться в этой новой форме поэзии! Не обязательно появятся длинные – нужны и более короткие, лирические, но такие же упругие, яркие и талантливые, такие же мудрые и содержательные, такие же мастерски выполненные, с вниманием к совершенству формы, как в книге Михаила Салиты и Глеба Петрова.
И последнее. Русский рэп как новая форма поэзии пока болеет детской формой левизны. Писать злобный, агрессивный рэп-чернуху, или мутный, тоскливый, суицидальный рэп, полный разочарования во всём и в жизни вообще, или просто бессмысленный абсурд, в котором главное не в содержании, а в стремлении побольше рифм напихать в строку, – легко. Легко даже если рифмы не глагольные, а оригинальные (составные, неравносложные, омонимические, диссонансные, разноударные, т.н. «новые рифмы» с замещением, усечением и перемещением) и красивые. А «Золотые перчатки» – это реальная жизнь, такая, какая она есть. А какая бывает жизнь? Грустная и весёлая, кислая и озорная, вялая и удалая, лёгкая, бездумная и смекалистая… разная! Жизнь отражается в настроении, а оно меняется вместе с ритмом дня. И у авторов рэп-повести получилось наполнить её этим неуловимым меняющимся настроением и ритмом. Может быть, в этом и секрет того, что это произведение как повесть – состоялось.
Чем больше теперь будет появляться русского рэпа, передающего РАЗНЫЕ оттенки жизни, тем быстрее рэп сольется с поэзией и станет одним из её направлений.
Для справки:
Повесть находится в библиотеках Гарвардского и Стэнфордского университета.
Судьбой Дмитрия Салиты заинтересовался Голливуд, решив снять о нём художественный фильм с одним из выдающихся рэперов мира Эминемом в главной роли.
Документальный фильм о Дмитрии Салите, вышедший при участии Би-Би-Си, признан лучшим на Лондонском Фестивале документальных фильмов.
Светлана Скорик
Leave a Reply