Сижу за столом в одной компании. Напротив семейная пара: муж таксист – жена программист. Он крупный, грузный, простоватый еврей. В курчавых зарослях на груди прячется размером с шестеренку промышленного механизма золотой магендовид.
Она – блондинка, симпатичная молодая. Старается обратить на себя внимание. Громко говорит приятельнице через стол: “Представляешь, я его ранаю, а оно не ранается”.
– На каком языке вы разговариваете? – спрашиваю я.
– На русском, а что?
– А на каком языке вы программируете?
Она, подозревая подвох:
– А на каком вам надо?
Переключаюсь на мужа:
– Давно в такси?
– Десять лет скоро, – говорит он со вздохом.
– Не надоело?
– Надоело, а куда денешься, из такси еще никто не смог уйти.
– Сколько сейчас стоит медальон?
Это слишком серьезный вопрос, для того чтобы блондинка могла позволить отвечать мужу самостоятельно.
– Когда мы покупали, стоил сто сорок тысяч, сейчас – миллион. Но мы не собираемся продавать. Пусть детям будет. Она показывает головой на бассейн, где купаются и визжат толстые, розовощекие, похожие на отца девочки-близнецы лет семи. – Любой гараж дает сегодня за медаль три-пятьсот в месяц.
– Вы на кошерном счетчике работаете? – спрашиваю я у него.
– Что я гаражник, на кошерном счетчике работать. Ты знаешь сколько сегодня стоит бак залить. Семидесятник. Новое колесо – двести баксов. За грязную машину тикет – стольник. A налоги, а прочая фигня.
Я понимаю, что эта тема много раз обсуждалась.
– А вы, – обращаюсь я к блондинке-жене, – как стали программистом?
Она польщена вниманием отвечает охотно:
– Когда мы только приехали, надо было решать что делать. Сперва, конечно, на велфер сели, фудстемпы, но вы же не будете всю жизнь на велфере. Я считаю, что это очень позорно приезжать в Америку и сидеть на велфере. Зачем вообще тогда нужно было ехать. Я телефонисткой на станции работала. Подумала и решила, что больше всего мне подходит программирование. Пошла на курсы при местной джуйке, взяла язык и кончила на компьютера.
– А как вы нашли работу? Самое сложное, я знаю, найти работу.
– Ой, я вас умоляю, – вмешивается муж-еврей, – это было такое время, что по городу ездили собаколовы, хватали людей учили на комьютера и устраивали на работу. Всем были нужны программисты.
Жена-блондинка смотрит на мужа-еврея внимательно и говорит:
– Все, ты больше не пьешь.
– Я – женщина, – говорит она уже обращаясь ко мне. – Мы, женщины больше способны к программированию чем мужчины. Я ошибку в коде нахожу быстрее тех, кто университет заканчивали. Бывает всем офисом ищут, не могут найти, тогда меня зовут. У меня английский язык в сто раз лучше чем у него, – она указывает вилкой на мужа, – если нужно с американцами договориться, он меня всегда вперед пускает.
– Тяжело одному работать каждый день? – спрашиваю я.
– Тяжело, но я выбираю лучшее время с трех до восьми. Раньше у меня напарник был, но его подстрелили.
– Как это случилось?
– Черные. На автобусной станции диспетчер подсадил двоих в Бронкс везти. Не откажешься. За рефьюз триста баксов штрафа. Я ему всегда говорил, если грабят, пистолет нож, не спорь с ними, не зли, отдай. Сколько они у тебя возьмут: двести, триста долларов. Будешь жив, еще заработаешь. А он полез руками отнимать. Выбили глаз, в голове застряло. Сейчас еще эпилепсия почти каждый день.
– Это его брат, – вмешалась жена. Они по одному лайсенсу работали, чтобы воркингкамп не платить. Когда это случилось, все раскрылось, город нас судил и вообще медаль хотели забрать. Хорошо, толковый лоер попался, отбил клайм.
– Медаль теперь грязная – двадцать лет не продашь, – говорит муж-таксист.
– А мы и не собираемся продавать. Брокер сказал, медаль еще дороже станет. Кругом же эта их инфляция, – говорит жена.
– А где сейчас брат? – спрашиваю я.
– В нерсинг хоме.
– Вы как-то помогаете ему? – спрашиваю я.
– Конечно, говорит она, – это же его дети.
Она показывает на девочек в бассейне.
– А где их мать? – спрашиваю я.
– Я их мать, – говорит блондинка. Он на мне был женат, а потом уже…
Вдруг она сильно бьет себя по щеке.
– Комары тут у вас, – говорит она.
– Самки, женщины, между прочим, – замечаю я.
– Откуда вы знаете? – спрашивает она.
– Самцы кровь не сосут.
– Чем же они питаются тогда, ваши самцы? – она смотрит мне в глаза с блядоватой наглинкой и машинально подтягивает бюстгальтером грудь.
– Сладким нектаром, прозрачным соком растений, – говорю я многозначительно.
– Вот видишь, – говорит муж-таксист и наливает себе полный фужер красного калифорнийского вина.
Boris Vladimir Rabinovich
Нью-Йорк
Новости и литература США и Нью-Йорка на Brighton Beach News New York – TV503.com News
Leave a Reply