Я в целом человек физически очень здоровый, но в психике у меня определенные фобии: я боюсь и ненавижу государственные учреждения и большие очереди, поэтому всю свою жизнь я совершенно точно знал, что в Америку не попаду никогда.
Сначала я ездил по Садовому кольцу в Москве – ныне это у нас Новинский бульвар, а тогда была улица Чайковского, и видел чудовищные очереди и в 40-градусный мороз, и в 30-градусную жару – очередь в американское посольство всегда загибалась, как в мавзолей Ленина.
И я понимал, что не буду стоять в этой очереди и проходить интервью.
Потом я приехал жить в Израиль, 7 лет прожил в Тель-Авиве на улице Аяркон, рядом со знаменитым банком «Апоалин». И там в американское консульство была километровая очередь, как в мавзолей, из арабок в бурнусах с кричащими детьми – и я понял, что не буду стоять эту очередь.
Я знал, что никогда не попаду в Америку!..
Поэтому, когда комиссар ООН Кенсаку Хогэн прислал факс, что мы ждем вас в Америке выступить на Генеральной Ассамблее, я просто рассмеялся, не представляя, как я пойду в эту очередь с факсом от г. Хогэна. Я его никогда в жизни не видел, не знал, как он выглядит, мужчина он даже или женщина – это были его франкофонные помощницы, которые читали мое интервью в «Монде» – возможно, им понравилась моя фотография, и они организовали мне приглашение от Генассамблеи ООН.
Я смеялся в голос над ними, потому что они прислали эти факсы, они серьезно думали, что я приеду… но я знал, что не могу через фобию переступить и стоять в этой очереди…
И я уехал в Новосибирск на местную конференцию на те дни, когда должна была происходить Генеральная Ассамблея ООН. Единственное, что я оставил свой загранпаспорт у шофера… по озарению.
И позвонил мне некий человек из московского представительства ООН, то ли Горелик, то ли Горалик, и очень ледяным голосом сказал: «Антон, вы должны быть послезавтра в Нью-Йорке». Я сказал: «Ха-ха, а что такое? У меня нет визы». «Антон, пожалуйста, завезите ваш паспорт к нам». Я сказал – хорошо.
Мой шофер завез к ним мой паспорт и вернулся оттуда через 15 минут с отвисшей челюстью и с американской визой и с билетом до Нью-Йорка. А я в Новосибирске в это время в боулинг играю и просто не чаю беды. И тут звонит мне мой шофер и говорит: «У меня на руках твой паспорт с визой и билет до Нью-Йорка туда и обратно!»
Ну, я выхожу из кегельбана, вхожу в соседнее здание Сибирских авиалиний и через полчаса еду в Москву, а на следующее утро вылетаю в Нью-Йорк.
Когда я там приземлился в аэропорту имени Кеннеди, доехал до города и оказался посреди всего этого Манхэттена, который я всю жизнь «видел» – я с трех лет изучал английский язык – кино, Вуди Аллен, «Крестный отец», у меня появилось чувство, что я умер, что я попал на тот свет!
Мне было 35 лет, и я точно знал – это никогда не случится! Это невозможно!
И тут я обращаю внимание, что одет, как всегда, в какие-то рейтузы буддистские, а мне выступать завтра на Генеральной Ассамблее ООН!
Я иду к итальянским мафиозным портным на Пятой авеню, которые тут же шьют мне первый в моей жизни черный костюм! В этом костюме я отправляюсь в здание ООН и выступаю на Генассамблее между какой-то теткой из Нигерии и какой-то другой теткой из «Свободы за права человека» из Китая.
Мы каждый делаем по докладу, а потом я лечу в Бостон – оказывается, есть такой воздушный автобус, который вылетает раз в 15 минут из «Ла Гвардии» и раз в 15 минут из «Кеннеди».
Я прилетаю в Бостон – у меня там огромная семья: три родные сестры моего отца и их дочки – мои кузины, которых я не видел с 89-го года. Они уехали туда, я уехал в Израиль.
Они меня встречают в Бостоне в аэропорту и везут в Свомпскотт, где у них у всех отдельные дома в лесу, с участками, где пахнет хвоей. Машины не запирает никто в городе Свомпскотте – там 12 тысяч жителей, 5 синагог, одна из них конвертирована из баптистской церкви – на крест навесили семисвечник.
Но город – это рай, тут же рядом Салем, где салемские ведьмы, рядом Марблхэд , где дом М.С. Горбачева, гольфовые поля – Новая Англия. Потрясающей красоты и уюта место, в которое влюбляешься – в общем, туда надо ездить все время.
Тут оказывается, что я работаю у В.А. Гусинского, в его офисе, за соседней дверью от моего кабинета есть туристическое агентство, которое мне делает американскую мультивизу на много лет, и не надо никуда ходить, никаких интервью, все очень просто!..
Мой психоз оказался глупостью. А если закончилась та виза, то теперь зашел просто на сайт посольства США в Израиле, на этом сайте нажал на пару кнопочек, назначил интервью, пошел на это интервью – задали два вопроса и… влепили десятилетнюю визу!..
С тех пор я начал ездить по разным делам: компания «Майкрософт» решила показать мне Лас-Вегас на своей конференции. Прекрасный был перелет Атланта – Лас-Вегас, я сам поехал в Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Колорадо, Нью-Йорк – за неделю уложился, ехал на машине…
Потом, естественно, Силиконовая долина, посмотреть на живой Google, Yahoo, на «фейсбуки» и всякие «твиттеры-шмиттеры».
Такими наездами на 2-3 дня, а потом на недельку в гости к родственникам или на их дачу в Нью-Гемпшире, вот такими бросками я постепенно за те последние 10 лет, что я «въездной» в Америку, ее как-то освоил.
Понятно, что есть очень большая часть Америки, которую я не видел еще: не только штат Юта, Новый Орлеан – я еще не видел Сиэтл, не видел Рино, озеро Тахо, в Техасе не был, во Флориде не был, в Мексику не ездил.
Есть большая программа, что там делать вот такими вот наездами по 2-3 раза в год.
Если говорить о каком-то открытии смысла Америки, то это поразительно аутичная, дремучая страна, вообще не представляющая себе, что за ее границами начинается какой-то мир, такая страна, которая живет только своими проблемами, у которой свой футбол, своя система мер, свой День благодарения…
Она сама на себе замкнута, причем полностью несовместима: например, выходит какой-то хороший фильм во Франции с Депардье под названием «Возвращение Мартена Гара», и нет шансов, что какой-нибудь американец согласится посмотреть французский фильм с Депардье, даже если он хороший. Нет, мы снимем с Ричардом Гиром и Джоди Фостер фильм и покажем, какой хороший был фильм с Депардье. Причем фамилию Депардье мы не произнесем – если это не американский сенатор, значит, мы не можем ее выучить.
Если это американский человек, то мы можем выучить слово Шаликашвили, если это американец, то мы можем любое ругательство выучить. Но если это иностранец, то мы с трудом можем «Иванов» выговорить.
Поразительно, вот есть телефонный стандарт GSM – Global System for Mobile Communications. Но там есть крамольное слово «Глобал», – а значит, Америке это не подходит! Я приезжаю в 2001 году – нет операторов GSM – ни одного на всю страну! Есть Voice stream, но он в Нью-Йорке, и за кольцевой дорогой сигнал прекращается. Мне мобильник Т-28 World продавали в Бостоне из-под полы: был черный рынок для GSM-телефонов.
Ничего международного – ни метрической системы, температура только по Фаренгейту – все демонстративно, а порталы сейчас не берут кредитных карточек из России, не доставляет в Россию – Amazon может тебе продать в Россию музыку, но видя твой IP-адрес, не даст ее скачать, т.е., деньги взял, а на твой IP не отгружает. «Пандора» не запускается из Москвы – поразительно, страна к любой другой стране повернута [тылом]!
Нам бы так: я вырос в стране, где на политинформациях нас очень беспокоил Гондурас, Зимбабве непрерывно нас беспокоило, все время «хату покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать» – а своей хатой никто не занялся, никогда свой огород никто не возделал. Эти возделывают свой огород… Очень обидно, сопоставляю все, что «нашисты» говорят про «козни Госдепа» – а приезжаешь в Америку – да никто не знает страны, из которой ты приехал!..
Но лучше всего, конечно, было в городе Кингстон, Ямайка – это не Америка, это в 3 часах лета от Нью-Йорка. Я пришел арендовать машину, она у меня забронирована, а у меня спрашивают: что это за страна – Россия? Это Румыния? Я говорю – нет, это значительно восточнее. – А-а, Фиджи? То есть для них есть то, что можно объяснить через Дракулу, через американское кино…
У них глобус – однополярный и абсолютный!..
С одной стороны, это, конечно, обидно, потому что всю жизнь мы думаем, что они спят и видят, как бы нас погубить, завоевать и т. д., а когда приезжаешь – выясняется, что про нас ничего не знают и страшно удивляются, что Санкт-Петербург и Москва есть не только в штате Айдахо…
Да, 1963 год, те 13 дней, когда они напряженно ждали, что мы их с Кубы долбанем атомными ракетами – все это осталось далеко позади, спасибо Рейгану, Горбачеву, разрядке и т.д. Теперь они не ждут, что мы их долбанем ракетами, и оказалось, что больше вопросов к нам нет. Это был единственный вопрос, из-за которого они про нас много знали.
Однако этот «свой глобус» не должен упрощать эту страну.
Мы должны в России понимать, что они в Америке научились не только картошку сажать – они в Америке научились, как состязательный суд устроить, как сделать, чтобы гражданин чувствовал, что государство работает на него, а не наоборот.
Как сделать так, чтобы люди могли себя уважать, как сделать так, чтобы люди хотели по любому поводу «стучать» друг на друга – это значит, что люди воспринимают силовые, налоговые и другие органы как своих союзников в борьбе с нарушениями законодательства другими людьми.
Если, например, ты видишь, что у соседа на заднем дворе нелегальная филиппинка, в России – это же «западло», если его заложишь, а в Америке это очевидно: он нанял нелегальную филиппинку, она нарушает трудовое законодательство, он нарушает иммиграционный закон, он создает проблемы страховые ей, правовые ее детям и т.д. И, конечно, настучат, потому что он нарушает закон.
Надо, чтобы законы на меня работали, а у нас открываешь Гражданский кодекс, 4-ю часть и читаешь, что «без необходимости» нельзя воспроизвести легальную музыку. То есть купил диск – нельзя его прослушать «без необходимости». Естественно, что у нас никому в голову не придет настучать, что он без необходимости диск ставил… Поэтому наши законы никто не читает, никто не выполняет.
В Америке люди реально осознают закон, соблюдают закон, главный человек – юрист – тот, кто эти законы трактует.
Это реальность, ты чувствуешь себя защищенным, тебе не страшно.
В Америке у меня один раз в жизни был flashback– я на Брайтоне купил бутылку «Балтики», только ее приставил к губам – и тут менты! И это было в первый и последний раз в моей всей Америке, что я ментов испугался, потому что я был на Брайтоне, потому что в руках у меня было пиво «Балтика», потому что я был как дома!..
Дома – менты, униформа, власть – это страшно. А когда толстая полицейская останавливает меня на машине, чтобы сказать, что дорога испорчена – она остановилась, чтобы мне помочь – бояться ее, это как тени своей бояться…
Я Америку не идеализирую, я рассказываю жизнь с себя, человека, отслужившего в советской и израильской армии, выросшего в СССР, человека, у которого учитель иврита валил лес в пермских лагерях за то, что он учил меня ивриту. Я человек, который привык ко всему, у которого друзей отправляли в лагеря, в армию, забривали на Дальний Восток и требовали письма покаянные писать за то, что они были художниками в Москве, нонконформистами…
Я человек из сталинской советской России, приезжаю в Америку и смотрю, что то же самое государство – и та же самая буква закона – может рассматриваться не как тиран и палач.
Функция закона в Америке не состоит в том, чтобы расстреливать людей за антиамериканскую агитацию и пропаганду, не состоит в том, чтобы плодить врагов, не состоит в том, чтобы осложнять людям жизнь, а состоит в том, чтобы ее упрощать.
Leave a Reply