Избавились и от Стрелкова, и от Ленина

Славянск, город, который в апреле прошлого года был захвачен отрядами Стрелкова-Гиркина, а в июле освобожден украинскими войсками, снова попал в заголовки новостей на этой неделе, когда на его главной площади демонтировали памятник Ленину. Одним из сторонников сноса был исполняющий обязанности мэра города Олег Зонтов.

Журналист Олег Зонтов – необычный для Донбасса градоначальник. Во времена Януковича он был единственным оппозиционным депутатом в горсовете Славянска, все остальные места занимали представители Партии регионов, КПУ и близких по духу организаций. Олег Зонтов чудом спасся, когда 12 апреля 2014 года город был захвачен отрядом Стрелкова. В августе Олег Зонтов пошел добровольцем АТО. Сегодня он разрабатывает планы превращения Славянска в образцовый европейский город, символ новой Украины.

Олег Зонтов рассказал Радио Свобода о временах оккупации, войне, мире и сносе памятника Ленину.

Удивительно, что памятник Ленину в Славянске продержался так долго. Почему его раньше не снесли?
– Когда 5 июля Славянск был освобожден от боевиков, на освободительной волне его можно было демонтировать. Но когда в конце октября меня избрали секретарем городского совета, вопрос о демонтаже уже стал больным, потому что у нас достаточно приверженцев коммунистических взглядов. Это связано с тем, что Славянск – пожилой город. До войны на 100 тысяч у нас было зарегистрировано 42 тысячи пенсионеров, то есть практически половина. А в связи с тем, что в последний год пошел отток людей с оккупированной территории, а в основном перерегистрируются и уезжают тоже пенсионеры, то количество официально зарегистрированных пенсионеров сейчас в Славянске 72 тысячи. Довольно большой процент людей, которые жили и формировались в Советском Союзе, когда у них все было хорошо, они были молоды, здоровы, красивы, созидали. Они очень трудно расстаются с воспоминаниями. На самом деле памятник был в прямом и переносном смысле камнем преткновения. Наши патриотические общественные организации собираются на еженедельные вече, и один из основных вопросов – требование демонтажа памятника. Но в то же время выходили люди в его защиту. Я, приступив к обязанностям, сказал, что это тоже является для меня принципиальным вопросом. Хотя я как гражданин однозначно за снос этого памятника, но как исполняющий обязанности главы должен найти компромиссы. Поэтому мною были инициированы общественные слушания, мы проводили несколько круглых столов. В конце концов, этой весной уже все были готовы на цивилизованный демонтаж и перенос на временное хранение. И тут как раз был подписан президентом закон о декоммунизации, и мною был вынесен вопрос на заседание сессии городского совета. Но голосов не хватило, нужен было 31 голос для его демонтажа, проголосовало всего 22 депутата. В результате общественники выступили, что это вызов и провокация и остается только его демонтировать вне решения городского совета, что и произошло в ночь с 3 на 4 июня. Он был демонтирован цивилизованно, краном аккуратно погрузили, сейчас находится на хранении на коммунальном предприятии.

– Как город воспринял демонтаж, были какие-то акции протеста?

– Прошло три дня, внешнего возмущения нет.​

Что вы хотите поставить на месте этого памятника?

– Мною был инициирован зимой – это было одно из условий цивилизованного монтажа, конкурс на реконструкцию площади. То есть создание в центре Славянска европейского уголка отдыха. Ни на одном рисунке, ни на одном эскизе не было памятника Ленину. Там есть зоны отдыха, есть малые архитектурные формы, активно обыгрывается фонтан. А у меня вообще есть идея на этом месте поставить длинную бронзовую скамью, посадить туда монументы людей, которые создали славу Славянску. Поэт-романтик XIX века Михаил Петренко, его знаменитые вирши: “Дивлюсь я на небо та й думку гадаю: Чому я не сокіл, чому не літаю”. Кончаловский, знаменитый художник XIX века, тоже родом из Славянска. Вот такую скамью поставить, на которой люди могли бы сидеть, фотографироваться.

– Эти размышления естественны в мирном, тихом городе, но в общественном сознании Славянск связан с ужасами войны, с него начался конфликт, который продолжается до сегодняшнего дня. Знаю, что вы тогда, уже больше года назад, видели захват горотдела милиции. Что вам запомнилось?

– Славянск действительно является одним из трагических символов войны, которая сейчас идет против нашей страны. 12 апреля прошлого года он стал одним из первых городов, захваченных боевиками. Я не только наблюдал, но, к сожалению, попал одним из первых под физический пресс боевиков, меня пытались захватить тогда около горотдела. К счастью, удалось избежать ареста. А моего товарища, Володю Рыбака из Горловки, арестовали через три дня и 19 числа зверски пытали и убили у нас же в Славянске. Славянск стал символом жестокости и трагизма, потому что в административных зданиях, в СБУ и в горисполкоме в подвалах пытали, убивали людей. Тем не менее он стал одним из первых городов, который был освобожден в июле прошлого года. Я всегда такой месседж продвигаю, что он должен стать и картинкой новой Украины, освобожденной и восстановленной, и к этому есть предпосылки. Славянск – мирный город. Во многом это связано с тем, что, когда я приступил к работе в октябре месяце, удалось скоординировать действия силовых структур, батальонов и подразделений вооруженных сил Украины. На сегодняшний момент ситуация в городе контролируется, никто из жителей не хочет возврата этой войны. Они пережили ужасы, тяготы, лишения, мародерство, бесчинства, беззаконие, и уже нет той базы, которая была тогда. Потому что люди были одурачены, и протестные движения были использованы определенными силами. У нас в регионе всегда были достаточно сильные сепаратистские настроения. Донбасс – миграционный регион, в 1930–50-е годы сюда шли волны переселенцев для строительства заводов, работы на шахтах. Тут корни у значительной части населения не связаны с этой территорией. Поэтому и была такая основа для этих протестных движений. Но на сегодняшний момент произошло осознание того, что мы живем в государстве и оно гарантирует тебе право на пенсию, на остальные социальные выплаты. Поэтому Славянск – мирный город.

– Вы упомянули страшные вещи, которые происходили во время правления ДНР. Заложниками были известные люди: режиссер Павел Юров, журналист Ирма Крат. Будут ли наказаны виновные? Я знаю только об одном громком судебном процессе над бывшим мэром города Нелей Штепой. А еще кто-то арестован, кого-то судят, какое-то разбирательство ведется, или все забыто?

– Нет, не забыто. Вы правильно отметили: сейчас идет только судебное разбирательство над бывшей городской головой Нелей Штепой. После попытки моего захвата мне пришлось выехать, я подал заявление, и уголовное дело находится на особом контроле в следственном управлении Донецкой области. Дело о зверском убийстве моего товарища Володи Рыбака также находится в производстве. Пока нет информации, что кто-то по этим делам задержан, проведены какие-то мероприятия. Возможно, это связано с тем, что идет война и многие фигуранты преступлений, которые были совершены как в отношении меня, так и других людей, пострадавших от бесчинств и зверств боевиков, находятся на оккупированных территориях, воюют за так называемую ДНР. Мы установили мемориальную доску на здании СБУ, где Володя Рыбак содержался в подвале и был убит. Приезжала его вдова, она сейчас живет в Киеве, мы собирались с друзьями на поминальный обед. Мы понимаем, что не успокоимся, пока до логического завершения все не дойдет. Когда-то война завершится, и тогда каждый должен будет ответить за те преступления. Я думаю, мы их найдем.

– Это не единственное убийство. Погибли протестантские пасторы…

Да, после освобождения Славянска в городе было много вскрыто на эксгумацию одиночных могил, где находились трупы людей, убитых во время оккупации. Было вскрытие и эксгумация братской могилы, где находилось 12 человек, на территории за детской больницей. В том числе там было два пастора и взрослые дети одного из них, служители одной из протестантских церквей нашего города. До сих пор не найдены исполнители этого убийства. На этом месте сейчас планируется установить памятник.

– Мы упомянули Нелю Штепу. Я знаю, что у нее есть и недоброжелатели, но есть и защитники. Например, Ирма Крат, которая сидела вместе с ней, говорила мне, что Штепа была вынуждена подчиняться Стрелкову, она просто растерявшаяся, испуганная женщина, и не нужно на нее вешать всех собак. Что вы думаете и что в городе думают?

В городе полярные мнения. Некоторые защищают, некоторые обвиняют. Я очень осторожно комментирую эти события, потому что 12 апреля, когда была попытка боевиков меня захватить, заломили руки, повалили на землю, побили, только вмешательство Нели, которая была тогда на захвате горотдела, освободило меня от заточения в подвал. Она вмешалась, пошла с кем-то договариваться, в результате меня вывели с территории, которая была подконтрольна боевикам вокруг горотдела, и отпустили.

Через три дня задержали моего товарища, депутата Володю Рыбака, которого через два дня убили. Если бы я оказался в первый день в подвале, потом привезли через три дня Володю, то, скорее всего, мы бы с Володей вместе и погибли. Получается, что Неля спасла мне жизнь. Поэтому я принял решение, что я не буду комментировать ее участие ни как свидетель защиты, ни как свидетель обвинения.

– Что произошло в апреле? Это была операция, спланированная в Кремле, или авантюра Стрелкова и его отряда?

Наверняка было спланировано. За месяц до того начались активные движения по всей Донецкой области, в том числе и у нас в Славянске. Я неоднократно тогда выступал с открытыми запросами к прокурору города и к начальнику горотдела, был на приеме у руководителя СБУ по поводу всех этих движений. Мы тогда не называли их сепаратистскими, но они говорили, что бандеровцы придут в город, все захватят. Нагнеталась обстановка. Когда подразделение Стрелкова, там было буквально 12–15 человек, захватило горотдел, подвели группу в количестве 50 человек – это были местные жители в балаклавах, и их вооружили тем оружием, которое было в горотделе. Эти люди проходили подготовку на базе: у нас есть памятник архитектуры, называется Вилла Марии, он был отдан православной церкви Московского патриархата под воскресную школу, под центр культуры, духовности и культуры. Там проходила подготовка этих ребят. Там, скорее всего, они сидели всю эту ночь, их собрали, потом организованно привели. То есть организационный момент был, и он явный, потому что спонтанно такие авантюры вряд ли возможны. Я думаю, это была организованная и спланированная акция.

– Есть в городе это ощущение, что война может в любой момент вернуться, а где-нибудь на очередной Вилле Марии тренируют боевиков для нового захвата органов государственной власти?

​– Есть периодические информационные провокации, которые закидываются с оккупированной территории, типа заявлений их лидеров, что мы захватим опять Славянск, Краматорск, пойдем в наступление. Периодически забрасываются то осенью, то зимой, то к праздникам определенным, к 9 мая, к 1 мая. Я постоянно выступаю перед жителями, говорю: это все только слухи и провокации. В городе на сегодняшний момент сосредоточено большое количество силовых подразделений – и батальоны Национальной гвардии, и подразделения вооруженных сил Украины, создана комендатура. Поэтому вариант, что на какой-то вилле сейчас можно готовить боевиков, совершенно исключен. И СБУ Украины работает, и военная комендатура работает, и патрулирование ведется. Даже разведывательно-диверсионные группы, которые периодически засылаются с оккупированной территории с целью дестабилизировать обстановку, не доходят в город. Мы при помощи предпринимателей устанавливаем и на въездах и выездах из города, и в центре камеры, которые будут контролировать в круглосуточном режиме все перемещения. Этот проект “Безопасный город” уже начинает реализовываться, поэтому определенная гарантия есть. Хотя слухи периодически в целях провокации и дестабилизации распускаются, нагнетается ситуация.

– Олег Вячеславович, в августе прошлого года вы пошли на фронт добровольцем, стали солдатом. Это было связано с Иловайским котлом?

– Действительно, это было после Иловайского котла. Тогда впервые появились сообщения, что Российская Федерация открыто принимает в этом участие, были зафиксированы случаи участия российских военных. Если до той поры у меня оставалась какая-то иллюзия, что это не полномасштабная война, то тогда – это была вторая половина августа – иллюзий уже не было, я понял, что это война. Если война, то мой долг мужчины, защитника – идти на эту войну для того, чтобы защищать свою территорию, защищать семью, защищать город, в котором я родился, в котором живет моя семья, растет моя дочь. Она задавала вопрос: папа, а почему мы уезжаем? Ей было непонятно. Я депутат, журналист, владелец нескольких газет, вынужден бежать из родного города. Чтобы не допустить этого снова, такое было решение принято. Тогда как раз пропал и второй наш товарищ. Я вспоминал уже Володю Рыбака. А второй товарищ наш, Василий Коваленко, был владельцем турбазы в Безымянном, между Широкино и Новоазовском. Его один раз украли боевики, отпустили, причем издевались жестоко, заставили вырыть могилу, поставили на колени и начали стрелять. А потом позвонила его дочка и сказала, что Василия Васильевича похитили второй раз. У меня было предчувствие, что мы его больше никогда не увидим. Это был один из крючков, который подтолкнул меня.

– После того как вы побывали на линии фронта, у вас появился однозначный ответ на вопрос, что это за война – агрессия России против Украины, гражданский конфликт или какой-то симбиоз этих вариантов?

– Скорее всего, симбиоз, не зря ее называют гибридной войной. Присутствует российская техника, вооружение, наемники, но тем не менее на международном уровне это не признано войной. По факту есть, но де-юре этого нет. Поэтому это гибридная война. По моим подсчетам, где-то около 300-400 человек воюют из Славянска. Когда 5 июля город был освобожден, передислоцировались войска Стрелкова в Донецк, а с ними ушли жители Славянска, которые поддерживали их здесь с оружием. Гражданской войной язык это не поворачивается назвать, потому что это терроризм на самом деле. Сейчас это своеобразная гибридная война, где присутствуют все элементы.

– Вы жили в России, учились в Москве. Изменилось у вас отношение к России за последний год?

– Когда стартовал Майдан, я сразу открыто высказал свою поддержку. Тогда же начались угрозы. Одна из угроз была такая: бандеровская сволочь, мы тебя повесим. Я еще в шутку говорил: нашли бандеровца с фамилией Зонтов и с российскими корнями. Хотя по факту так и получается, что самым ярким защитником Украины был я. Хотя я родился на Украине, корни у меня российские, образование начал в Москве в Институте археологии. Отношения прервались со многими родственниками, которые в России находятся, мы сейчас не перезваниваемся, никак не общаемся… Я анализирую терминологию Второй мировой войны: мы говорим о победе над нацистской, гитлеровской Германией, мы победили гитлеровскую Германию, но отношения с Германией у нас восстановились. Поэтому, я думаю, тут надо тоже употреблять термин “путинская Россия”. Я не хочу винить в наших бедах всю Россию. Мы, как говорили о гитлеровской Германии, сейчас говорим о путинской России. Была гитлеровская Германия и есть путинская Россия – это мешать нельзя как с Германией, так и с Россией.

Дмитрий Волчек SVOBODA.ORG

НОВОСТИ РУССКОГО НЬЮ-ЙОРКА – МАНХЕТТЕН БРУКЛИН КВИНС СТАТЕН АЙЛЕНД БРОНКС НЬЮ-ДЖЕРСИ США

Be the first to comment

Leave a Reply

Your email address will not be published.


*


This site uses Akismet to reduce spam. Learn how your comment data is processed.