Формально газета «Новое Русское Слово» прекратила своё существование 12 ноября 2010 года, но фактически в коматозное состояние она впала намного раньше, когда перестала быть ежедневной. Это произошло 10 апреля 2009 года, то есть 10 лет назад. Столь печальному событию был тогда посвящён мой материал, подготовленный для Радио «Свобода», где я сотрудничал под псевдонимом Ян Рунов. Газета прожила очень интересную жизнь вместе с тремя волнами русскоязычной эмиграции. Предсмертными судорогами стало превращение ежедневной газеты в еженедельник. Сегодня хочется вспомнить о некоторых этапах большого пути этой газеты, и о людях, судьба которых была связана с «Новым Русским Словом».
Ян Рунов: Агония длилась довольно долго: читатели замечали, что и рекламы в газете становилось всё меньше, и печатных материалов. Газета “худела”. Её покидали грамотные, популярные журналисты. Она становилась всё более убыточной. Хотя фактическим владельцем “Нового Русского Слова” последние годы являлся киевский бизнесмен Вадим Рабинович, издателем и редактором много лет оставался Валерий Вайнберг.
Валерий Вайнберг: Всему приходит конец, и для меня это как в той песне: “Не сыпь мне соль на рану, не говори навзрыд”, для меня это личная трагедия, поскольку я в газете провел 45 лет. Я видел и взлеты, и падения, но сегодняшний экономический кризис очень отразился на существовании ежедневной газеты, которая, как и все остальные газеты сегодня в США, я думаю, и во всем мире, субсидируются. Нет газеты, которая существует на сегодняшний день на заработанные деньги, включая “Нью-Йорк Таймс”. Недавно мексиканский бизнесмен влил свою долю – 250 миллионов долларов – для того, чтобы продолжать хорошие традиции такой газеты, как “Нью-Йорк Таймс”. В США закрылось 129 газет. Мы как этническая газета, в которой не рекламируется национальный продукт, мы как бы не авиалинии, не банки, и так далее, естественно, субсидии значительно превышали наши заработки. Поэтому пришлось сейчас перейти на формат еженедельника.
Ян Рунов: О роли, которую сыграла ежедневная газета “Новое Русское Слово”, рассказал писатель и владелец издательства “Эрмитаж” Игорь Ефимов.
Игорь Ефимов: Впервые “Новое Русское Слово” попало в нашу семью в те месяцы, когда мы ждали американской визы в Вене, летом 1978 года. И с нами была бабушка моей жены Марины, ей тогда уже было 90 лет, и она в России привыкла читать русскую газету каждый день и, прочитав, задумчиво откладывала ее и говорила: “Что-нибудь из этого должно быть правдой”. В Вене она тоже потребовала себе русскую газету, и мы пошли и в киоске купили несколько русских газет, в том числе “Новое Русское Слово”, и принесли ее бабушке. Она развернула, начала читать и, естественно, когда в газете русскими буквами, русскими словами вдруг она натыкалась на заголовки “Страшное преступление большевиков”, “Расстрел царской семьи”, “Новая ложь Кремля”, она впала в такой страх и ужас, пошла красными пятнами, отложила, разволновалась, но на следующий день она уже говорила: “А где это “Новое Русское Слово”? Так что у нее ушло на адаптацию к этой газете всего день-два. После этого мы приехали в Америку и быстро завязались у меня дружеские отношения с газетой, еще с Андреем Седых, и потом с новыми редакторами, и с Вайнбергом, и с другими сотрудниками газеты. Я сейчас посмотрел папку своих статей, за 30 лет, я думаю, я напечатал в этой газете столько статей, что если когда-нибудь выйдет полное собрание сочинений Ефимова, то эти статьи составят целый том. Так что, конечно, это было для нас центральное место общения, выражения чувств, мыслей, надежд. Огромную роль сыграла газета в жизни Третьей волны русской эмиграции. Она, конечно, и раньше существовала, но она очень живо откликнулась на наше появление, и Андрей Седых проявил замечательную гибкость. Он, принимая новых молодых журналистов и сотрудников, учитывал интересы новых читателей, хотя можно себе представить, какие трудности были при контакте его прежних читателей – Первой и Второй волны эмиграции, – они не всегда доброжелательно принимали Третью волну, то есть, прибывающую в 70-е годы, и он справлялся, по-моему, замечательно с этими противоречиями.
Ян Рунов: Когда-то сотрудничала с газетой Людмила Кафанова. Некоторые эпизоды своей работы она описала в двухтомных воспоминаниях, вышедших в Америке под названием “Любовь и мистика”.
Людмила Кафанова: Первый визит в Нью-Йорке я нанесла редакции газеты “Новое Русское Слово”. Помещалась она тогда на 256 улице, в старом, полуразвалившемся домике, пережившем свою молодость, скорее всего, в годы Войны за Независимость. На первом этаже располагалась типография, точная копия филиала Музея Ленина в Москве, около Бутырской тюрьмы, где, якобы, в первые годы ХХ века печаталась большевистская “Искра”. Сама редакция, редакторы и переводчики новостей, корректоры, отдел подписки, отдел рекламы и бухгалтерия ютились в большой комнате на втором этаже, где был выгорожен закуток для главного редактора и владельца газеты Андрея Седых, он же Яков Моисеевич Цвибак. Мне, после ультрасовременных редакционных кабинетов и типографий комбината “Правда”, где помещался и печатался “Огонек”, было странно видеть в Нью-Йорке редакцию и типографию старейшей в мире за рубежами СССР ежедневной антисоветской газеты на русском языке в столь допотопном состоянии. Но что есть – то есть, другого не дано. Вошла в закуток главного редактора, представилась, Яков Моисеевич встретил меня весело и любезно, взял принесенную статью, убей бог, не помню, о чем, посмотрел и сказал: “Нам подходит, будем печатать”. После чего завел со мной очень милый разговор о том, о сем, а когда я посчитала, что Андрей Седых и так провел со мной много времени, я встала, чтобы уходить. Главный редактор подошел ко мне, обнял меня за плечи, и я почувствовала, как рука его медленно, но верно движется по моей спине вниз. “Дорогой Яков Моисеевич, – проговорила я сладким, сдобренным большой долей иронии голосом, – я не возражаю против ваших манипуляций вокруг моей спины и ниже, но предупреждаю, это вам обойдется в норковое манто”. Седых тут же обдернул руку и захохотал: “А еще совсем недавно было достаточно ланча в дорогом ресторане”. “Забудьте о такой дешевке, – смеялась я, – все страшно подорожало”. Яков Моисеевич никогда больше не позволял себе со мной подобных, скажем так, эскапад. Но история с норковым манто имела продолжение. С кем бы из своих друзей Седых меня ни знакомил, он обязательно сообщал: “Как вам нравится – Людмила требует у меня норковое манто”. Его друзья смеялись и отпускали по этому поводу шутки своего производства. Андрей Седых был на десятом небе от удовольствия. Одна только прелестная Надя Райзенберг, знаменитая пианистка и выдающийся музыкальный педагог, отнеслась к его рассказу всерьез. “Мила, как вам не стыдно? – спросила она. – У меня нет норкового манто, у жены Яши – тоже, почему он должен одевать вас так дорого?”. Это развлечение продолжалось несколько лет, я у них печаталась, потом у них работала переводчиком около трех лет, потом я от них ушла.
Ян Рунов: Когда вы начали с ними сотрудничать, и когда это закончилось?
Людмила Кафанова: В 1975 году, прямо через несколько недель после того, как мы приехали. Я с ними сотрудничала, наверное, до 80-го года или до 82-го. Потом я гуляла в “Новом Американце”, потом меня Седых пригласил работать, несмотря на мой виток в “Новый Американец”. Я с “Новым Американцем” порвала, мне они не нравились, и он меня пригласил поработать переводчиком новостей, что я делала около трех лет. Потом я с ними опять разошлась, я ушла в другую газету, в “Новости”, а когда все это погорело, я к ним вернулась и несколько лет делала еженедельный материал “Криминальный бульвар”. Потом опять я от них ушла, мне просто было немножечко не с руки продолжать все это.
Ян Рунов: 25 лет назад ответственным секретарем газеты “Новое Русское Слово” был журналист Евгений Рубин. Он вспоминает.
Евгений Рубин: Когда я сюда приехал, я даже уже начал сотрудничать на Радио Свобода. Там я, по-моему, впервые увидал эту газету, но мне кто-то сказал раньше, что она существует. Я, когда взял ее в руки, мне показалось, что она лишена интереса. В ней было четыре страницы, никаких актуальных, злободневных, острых материалов там не было. Две рекламы двух похоронных бюро – вот и все, что в ней было.
Ян Рунов: Это какой год был?
Евгений Рубин: Это был 1978 год. Как-то со временем познакомился с людьми, которые возглавили эту газету. Прежде всего, с Валерием Вайнбергом, он был ее менеджер. Я основал свою собственную газету, сейчас уже об этом смешно вспоминать, и тайно мне набор делали в “Новом Русском Слове” по ночам. Я туда отвозил материалы, там были ночные машинистки и наборщицы, и Вайнберг разрешил мне это делать и расплачиваться лично с машинистками. И вот так я познакомился с “Новым Русским Словом”, с его внутренней жизнью.
Ян Рунов: Вы издавали еженедельную газету, а “Новое Русское Слово” было ежедневной газетой?
Евгений Рубин: Естественно. Я начал издавать сначала газету “Новый Американец”, потом рассорился со своими партнерами и ушел, и возникла новая газета, в которой я уже был один ее издатель.
Ян Рунов: А кто вас пригласил в “Новое Русское Слово”?
Евгений Рубин: Меня пригласили Вайнберг и Седых. У них был какой-то человек, заместитель главного редактора, и он ушел от них, как это ни смешно, в священники в Нью-Джерси. Тоже не миролюбиво ушел, а поссорившись с ними. И Седых пригласил к Вайнбергу поговорить со мной. Предложили мне условия по тем временам не такие уж плохие, правда, сказали, что отныне должности заместителя редактора не будет, она упраздняется, а будет ответственный секретарь. Я туда пошел и 11 месяцев пробыл на этом посту. Это год был где-то 84-й.
Ян Рунов: Что вы можете сказать о внутренней обстановке, о том, кто руководил тогда?
Евгений Рубин: Валерий Вайнберг не мог ею руководить, потому что он человек, который не может написать трех фраз грамотно. Руководил ею Седых, во всяком случае, ее творческой частью, а Вайнберг был финансовым ее директором практически, потому что Седых финансами совсем не занимался. Газета вообще процветала, потому что эмиграция выросла значительно, количественно выросла, появились целые районы, заселенные российскими эмигрантами, а ежедневной газеты не было другой, были “Новое Русское Слово” и “Новый Американец”, который бедствовал. Позже значительно появились еще, и со временем, уже после меня, после того, как я оттуда ушел, еженедельников расплодилось в одном Нью-Йорке, наверное, десятка полтора, может, и больше – и “Вечерний Нью-Йорк”, и “Курьер”, и еще бог знает сколько газет. А “Новое Русское Слово” продолжало твердо стоять на ногах, потому что люди нуждаются в ежедневной информации, а такая информация как-то там постепенно появилась, они связались с агентствами международными, получали от их телетайпов новости, публиковали их, и газета как-то существовала, хотя, с точки зрения журналиста, и при мне, и после меня она была чрезвычайно слабая, они практически платили авторам гроши, да и своим сотрудникам тоже почти ничего. И хотя были такие люди, как Сергей Довлатов, как Борис Парамонов, как Юз Алешковский, как Лев Наврозов, и еще целый рад умелых мастеров своего дела, к ним практически не обращались, и они не печатались. Ну, 10-15 долларов платили за статью. Они в основном своими силами управлялись, а силы у них были очень слабые и очень не профессиональные. И это время я застал как раз, я там в это время был ответственным секретарем этой газеты.
Ян Рунов: А какое у вас впечатление об Андрее Седых осталось?
Евгений Рубин: Он довольно симпатичный человек, причем сам очень умелый журналист. Он раз в неделю или два раза в неделю печатал свой большой материал в “Заметки редактора”.
Ян Рунов: Раз в неделю, по вторникам.
Евгений Рубин: Да, на актуальные темы, и это были хорошие заметки, которые читались и которые были одной, я думаю, из привлекательных черт этой газеты. Остальное же было чрезвычайно слабое, если это не касалось просто сухих новостей. Я помню, такой разговор у меня был с Седых. Он вообще был человек уже старый, ему было далеко за 80, и ему было трудно все читать, а там присылал материалы такой академик Александров (это академик болгарский, он бежал оттуда) – история царских семей, русских царских семьей. Это были катастрофические по своему качеству материалы, просто катастрофические. И когда я приходил к Седыху с выправленными уже, я ему показывал просто, сколько мне пришлось возиться и править эти материалы, говорил: “Ну, зачем нам это нужно?”. Он отвечал: “Мы – провинциальная, в сущности, периферийная газета, нам надо заполнять место, достаточно, если у нас есть один приличный материал в номере, остальные нам надо как-то так…”. Вот так вот было при нем. А теперь вот я считаю, что “Новое Русское Слово” на грани кончины, потому что еженедельников в одном Нью-Йорке полтора десятка, а, может, и больше есть на том берегу, на западном, есть масса печатных изданий на русском языке. И еще оно слабое, очень слабое, оно никому не нужно. Его тогда купил олигарх украинский по фамилии Рабинович, часть людей уволил и стал делать в Киеве пол-газеты.
Ян Рунов: Насколько высока у нее была репутация, когда вы возглавляли эту газету?
Евгений Рубин: Я ее делал не сам, во-первых, а во-вторых, недолго, всего 11 месяцев. У нее репутации высокой никогда не было, у нее была просто репутация, как у газеты очень старой, это была как бы историческая репутация. Редакторы у нее были другие, и возглавляли ее другие люди, а потом появился Яков Моисеевич Цвибак, он в свое время работал в Париже в русскоязычной газете, а потом приехал сюда и возглавил эту. Где бы там ни возникал разговор, говорили: “Ну, это старшейшая, она старше “Правды”. Я бы сказал, что это ее главная заслуга. Других выдающихся заслуг у этой газеты не было.
Ян Рунов: Как сами читатели восприняли новость о том, что у них теперь нет ежедневной русской газеты? Вот что говорят жители нью-йоркского района Брайтон-Бич.
Читатель: Буду другие газеты покупать.
Ян Рунов: Они тоже еженедельные.
Читатель: Ну что ж, и телевизор есть у меня, и радио есть русское. А что делать? Ну что делать, если один раз в неделю выпускают. Конечно, каждый день идешь на работу, и тут же я покупал газету. Что сделали с этой газетой? Надо было добавить еще пару копеек, и она бы была.
Читательница: Я обратила внимание, что ее нет, потому что я сейчас брала “Комсомолку”. Я “Новое Русское Слово” не брала, потому что я вам скажу честно, что там мало есть что сейчас читать.
Читатель: По-моему, это абсолютно правильное решение, потому что большинство народа, особенно в Нью-Йорке, все-таки не каждый день покупали ее.
Ян Рунов: Мужчина жалуется, что теперь в газете очень мелкий шрифт.
Читатель: Ее половина людей просто не смогут читать, эту газету. Это нужно хорошее зрение. Она для стариков. Старики вообще не смогут ее читать.
Ян Рунов: Молодежь будет ее читать?
Читатель: Я не думаю. Сейчас миллион таких газет.
Читатель: Эта газета нужна, потому что ежедневно, когда ее покупаешь, всегда и новости, и что в мире творится, и каждый день что-то новое и больше информации. Я лично доволен этой газетой был. Когда читаешь русские газеты, живя в Америке, так это просто жизнь счастливая, я считаю.
Читательница: Я не знаю, я считаю, что постоянно только и спрашивают “Новое Русское Слово”. Я работаю с клиентами, и меня очень часто отправляют покупать эту газету. Поэтому я тоже очень жалею об этом.
Читатель: Я слышал, как мне говорили, что будут давать копии тех больших газет, я имею в виду “Нью-Йорк Таймс” и все остальные. Конечно, это будет очень хорошо.
Ян Рунов: Как показал наш опрос, людям жаль, что не будет теперь единственной ежедневной газеты “Новое Русское Слово”, а будет еще одна еженедельная. Глава одного из нью-йоркских рекламных агентств вспоминает, как складывались денежно-деловые отношения с газетой.
Глава агентства: В последние годы они вообще никак не складывались, их просто не было. Реклама не работала и стоила она непропорционально дорого. Насколько я помню, четверть страницы, а у них четверть страницы довольно большая, стоила 400 с чем-то долларов. Практически не было ни одного звонка. У меня есть квартиры, которые я сдаю в рент, и я всегда отдаю в обычные газеты еженедельные, и я получаю очень большой ответ, тогда как в “Новом Русском Слове” мне надо было платить за это. Если это 15 долларов, все равно не хотелось платить, если можно отдать бесплатно.
Ян Рунов: Из ежедневной газеты, ставшей еженедельной, достаточно бесцеремонно, без предупреждения, были уволены многие журналисты. Вот как объясняет это Валерий Вайнберг.
Валерий Вайнберг: Для нас всех это было неожиданностью, и это никакого отношения не имеет к приложению “Нью-Йорк Таймс”. Переход на еженедельное издание рассматривался несколько месяцев, были предложения печатать газету три раза в неделю и таким образом сократить расходы. Но последнее решение за теми, кто заказывает музыку. За ними последнее слово. И они решили перейти на еженедельник. Что касается журналистов, мне всех очень жалко, это действительно большая потеря для газеты и для меня лично, поскольку я имею к газете отношение на протяжении последних 45 лет и знал лично основателя газеты Виктора Шимкина, и Марка Ефимовича Вейнбаума, который работал 50 лет, и Андрея Седых, моего учителя и ментора, с которым я проработал более 25 лет. Поэтому мне накануне празднования столетия, естественно, очень грустно и обидно. Но, к сожалению, так устроен мир, что мы должны делать тот продукт, который будет интересен нашему читателю.
Ян Рунов: Сколько будет стоить продукт?
Валерий Вайнберг: 75 центов.
Ян Рунов: Новый еженедельный выпуск вы называете то приложением “Нью-Йорк Таймс”, то дайджестом.
Валерий Вайнберг: Весь этот дайджест, все полосы будут цветными. Приложение “Нью-Йорк Таймс” – 12 полос. Материал готовит “Нью-Йорк Таймс”. Это программа, которая охватывает 29 газет во всем мире. “Новое Русское Слово” – единственная газета в США, которая вошла в эту программу. Я должен сказать, что мы очень рады этому сотрудничеству. В этом приложении появятся имена лучших журналистов в “Нью-Йорк Таймс”. Кроме того, мы еще входим в общую обойму всех газет, которые будут представлены рекламным агентством. По сведениям “Нью-Йорк Таймс”, все газеты, где они участвуют, составят общий тираж в шесть миллионов. Я думаю, что легче будет продавать рекламу.
Ян Рунов: В 2010 году ежедневная газета “Новое Русское Слово” должна была отметить свое столетие. Отметит ли юбилей еженедельник с тем же названием?
…Таким вопросом я закончил тогда свой материал. Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать: еженедельник закрылся 12 ноября 2010 года. «Новое Русское Слово» умерло окончательно и бесповоротно.
…Русская Америка живёт без своей ежедневной газеты уже 10 лет. Помянем добрым словом «Новое Русское Слово»
Leave a Reply