Сага о «еврейском Робине Гуде»
Вот уже четверть века я изучаю эмигрантскую преступность в Америке, интервьюируя ее участников и читая сотни уголовных дел. Сейчас к моему криминальному чтиву добавилась полезная книга, пока в своем жанре единственная, поскольку она написана изнутри. Это «Псих» Виктора Зониса и Михаила Салиты, многие герои которой спрятаны под псевдонимами, хотя те, кто знают криминальную историю Брайтон-Бича, легко могут расшифровать большинство из них.
На мой вкус, псевдонимы использованы в ущерб книге, да и не нужны: срок давности на описанные в «Психе» преступления кончился много лет назад. Исключение в США составляют убийства, но на главном герое книги, насколько я знаю, нет ни одного трупа, или «картинки», как называл их мне Борис Найфельд по кличке Биба.
В книге есть несколько до сих пор нераскрытых убийств, например, человека, который фигурирует в ней как «овощник», или Евсея Агрона, которого пресса называет первым крестным отцом Брайтона. Под «овощником» скрывается громила Вячеслав Любарский, у которого действительно была кличка Овощник, потому что он держал овощную лавку на 4-м Брайтоне.
Убийство его официально до сих пор не раскрыто, но, кому интересно: полиция давно знает, что Любарского с его сыном Вадимом застрелил на лестничной площадке их дома на 11-м Брайтоне Олег Запивахин, которого вскоре после этого замочил Юра Канадский из бригады Магадана. Канадского впоследствии застрелили на лестничной клетке у московской квартиры, в которой перед этим останавливался я.
Мир тесен.
Убийство Агрона, которого также знали как Изю (так называла его в детстве мама), тоже официально не раскрыто, хотя полиция давно знает, что его застрелил у лифта бывший киевлянин Вадик Резник (Владимир Резников), убитый несколько месяцев спустя у «Одессы» Джои Тестой, киллером клана Лукезе за то, что Вадик наехал на короля бензина Марата Балагулу, скончавшегося от рака в декабре минувшего года.
«Псих», главный герой лежащей передо мной красивой книги, назван в ней Яковом Рейпортом. На обложке воспроизведен древний розыскной плакат ФБР, полученный от собирателя этого жанра Эрика Ребетти. На плакате – мужественное лицо и подпись «Яков Рейпорт».
У меня, однако, имеется оригинал этого плаката, но с фамилией Семен Райхель, или Сеня Псих, которого автор послесловия к книге Анатолий Горбатюк называет «еврейским вариантом Робина Гуда». Власти нескольких стран думали о Психе хуже и регулярно возбуждали против него уголовные дела, из которых я лично застал лишь дело Бригады Татарина, слушавшееся в бруклинском федеральном суде в конце 1990-х. Показания против Психа давал на нем его кузен Филип Диккер, работавший поваром в ресторане «Гамбринус», который облюбовала бригада.
Диккер, который тоже фигурирует в книге, перешел на сторону прокуратуры и рассказал ФБР о проделках Психа, чьи клички, по словам правоохранителей, включали также «Больнуша» и «Бубен». Я читал протоколы допросов Диккера в ФБР, где он показал, что Псих в тот момент передвигался в кресле на колесиках, и предположил, что его звали Больнушей по этой причине.
Вообще, Психа ранили неоднократно, в том числе будуший покойник Любарский, выстреливший ему в спину. Авторы книги пишут, что у стрелявшего был при этом «звериный оскал». Псих тоже не был кисейной барышней и однажды подстрелил на бордвоке Агрона, с которым они вечно враждовали и желали друг другу смерти. В изображении авторов книги одессит Сеня Псих являл собою светлое начало, тогда как ленинградец Агрон – темное.
«Пути Агрона и Яши (т. е. Сени Психа – В. К.)…постоянно пересекались, – пишут авторы. – как правило, на разборках. К Яше шли, в основном, те, кого подставили в делах или не возвращали деньги. К Изе – кидалы, воры, мошенники – те, кто деньги возвращать не хотели».
В отзывах о герое книги неоднократно подчеркивается его тяга к справедливости, особенно в ее уличном толковании. В послевоенной Одессе «Яша, как и большинство подростков, лишенных отцовского внимания, воспитывался улицей, на ее жестоких послевоенных законах, реализуя свое обостроенное чувство справедливости в жестоких и бескомпромиссных драках», – пишут Зонис и Салита. Последний собрал труднодоступный материал о криминальной истории Брайтона, взяв интервью у ряда ее творцов.
Кумиром Психа был легендарный Мишка Япончик, который «был налетчиком, а не бандитом». Признаться, разница до сих пор от меня ускользала. Авторы цитируют жившего в Бруклине Исаака Винницкого, брата Мишки (по его версии, на самом деле Моисея) Япончика, который объяснил этот терминологический ньюанс: Мишка не был бандитом, потому что «деньги забирал только у богатых, и то не последнее. А сколько бедным помог! И на жизнь, и на лечение, и детям на учебу…».
Япончик I тоже именуется в книге «еврейским Робином Гудом». Кстати, это не комплимент. Английский Робин Гуд грабил купцов в Шервудском лесу и делился добычей с окрестными крестьянами. Но не всем награбленным, большая часть которого уходила на припасы и пенистый эль для его гайдуков. Купцы, между тем, нанимали охрану или объезжали Шервудский лес стороной. И то, и другое сильно удорожало их товары, и крестьянам приходилось платить за них гораздо больше. В конечном итоге доброта Робина Гуда вылетала им в копеечку.
Но это к слову. Любопытно происхождение прозвища Псих, под которым вошли в историю и Сеня Псих, и его брат Нема, который в книге не замаскирован, и их батюшка Борис, с юности освоивший «ювелирную профессию карманника-щипача». В книге повествуется о том, как он стащил в одесском ресторане у группы офицеров «увесистые портмоне и два пистолета «Макаров», а когда его догнали, открыл беглый огонь по потерпевшим. В результате «два героя – разведчика, прошедшие страшную войну без единой царапины, закончили свою жизнь на мирной улице Греческая…».
Когда его задержали, Борис Райхель принялся косить на дурака: «На суде, в присутствии полного зала, Борис, пристально глядя на женщину-судью, сбросил штаны и стал мастурбировать, громко причмокивая губами. Судья истерически завизжала и конвой вывел его из зала…».
«Через пять месяцев в «дурке» на Слободке его выпустили под присмотр родителей», – пишут авторы.
Так Борис получил в городе репутацию человека-легенды и кличку Псих, которая прилипла и к его сыновьям. Сеня гордо пронес ее через американские и германские тюрьмы.
Как сказал мне Салита, его герой приехал в Америку с лучшими намерениями и поначалу не блатовал, а завел производство кожаных курток, после чего пересел в такси. Свернуть на преступный путь его побудило прибытие в США Агрона (который, по версии авторов, предъявил в аэропорту паспорт, хотя в те времена практически у всех нас паспорта отбирали в Союзе).
«Я в жизни разное пробовал – и бизнес, и таксистом, – сказал жене Псих, по версии авторов. – Сама знаешь, что из этого получилось. Так что – не я выбрал эту жизнь, а эта жизнь выбрала меня. Каждый должен заниматься тем, что он умеет делать».
«Эту дорогу, поверь, я не выбирал, она сама меня выбрала», – сказал он на той же странице, опять переводя стрелки на судьбу.
Ну, раз уж выбрала, то Псих много лет так и жил. Книга содержит описание его похождений на двух континентах, закончившееся смычкой с Бригадой Татарина, после чего он на несколько лет ушел на дно. В конце концов ему надоело таиться, и он явился с повинной. «Еврейский Робин Гуд» отсидел еще пятерик и, по словам авторов, теперь живет честно.
Книга издавалась в Китае, где книгопечатание много дешевле, но редактура хромает или отсутствует. По нынешним временам в ней довольно мало опечаток, но есть написания вроде «на отмашь» вместо «наотмашь», «ты не прав» вместо «ты неправ» или «пол часика» вместо «полчасика». Но это вообще болезнь сегодняшнего русского языка.
В книге много жаргона, который весь к месту, но братва упорно выражается в ней без мата, что неорганично.
Leave a Reply