Эта шестиэтажка по сей день стоит на углу Квентин Роуд и Ист 18-ой Стрит. В нашем уголке Бруклина авеню идут с запада на восток и нумеруются по алфавиту от А до Z. Улицы, пересекающие авеню, тянутся с севера на юг и имеют цифровую нумерацию. Некоторые авеню имеют свое собственное название, как Черч (Church) Авеню там, где должно было быть Авеню С. Quentin Road как раз находится по алфавиту перед авеню R. Для нас так и осталось тайной, в честь какого такого Квентина названа была наша улица.
Дом этот стоял в окружении таких же шести и четырехэтажных домов. Построен он был то ли в 30-х, то ли в 40-х годах и имел достаточно приличный вид, как снаружи, так и внутри. Разве что оконные рамы были уж очень древние. Населяли дом американцы, в основном еврейского и итальянского происхождения. И несколько семей эмигрантов из, тогда еще существовавшего, Советского Союза. Много было пожилых людей, особенно типичных американских бабулек на пенсии, следящих за собой до последнего дня, включая еженедельное посещение парикмахерских и маникюрных салонов. Ох, и остры были на язык эти бабульки!
На тротуаре перед домом стоял человек обыкновенного вида, с ничем не приметным лицом, лет сорока и задрав голову, внимательно вглядывался в фасад дома. Что он там высматривал было непонятно. Вышедшая из дома бабуля, оглядев его и прищурив глаз, спросила саркастически:
– Молодой человек, что вы так смотрите, хотите купить?
– Уже, – ответил незнакомец.
Для меня это прозвучало так по-одесски, с юмором, я даже не сразу сообразил, что это не шутка и передо мной действительно стоит новый владелец нашего дома.
В отличие от жильцов небольших частных домов, жильцы больших домов (билдингов) редко бывают знакомы или общаются с реальными хозяевами. Официальное общение происходит через менеджмент, менее официальное через супера. В наших домах супер – это все. Вывозит мусор, следит за отоплением, за стиралками в бейсменте, за чистотой вестибюля и коридоров, за лифтом. Решит ваши мелкие проблемы с водопроводом и канализацией, врежет новый замок в дверь, вставит выбитое стекло. Конечно, не за спасибо. Даже сделает мелкий ремонт. Короче, с супером надо дружить и периодически выражать благодарность. Кстати, супера занимаются сдачей освободившихся апартаментов и берут за это мзду в виде месячного рента, на что владельцы закрывают глаза.
Мы с супером дружили. Поэтому, когда родители, жившие с нами в большой двухбедрумной квартире и платившие свою долю, нашли себе отдельную квартиру по 8-ой программе и съехали, мы с благоволения супера (и хозяина, конечно) обменялись с соседями и перешли в однобедрумную квартиру выше на два этажа. Естественно, подешевле. Сама квартира была в ужасном состоянии, много лет без ремонта. Мы предложили хозяину, опять же через супера, что ремонт мы сделаем сами, со скидкой оплаты за один месячный рент. К нашему удивлению хозяин согласился, но попросил принести чеки за израсходованные материалы.
Мы тогда еще не имели постоянной работы и с энтузиазмом взялись за ремонт. А чего только не может бывший советский инженер и бывшая советская учительница, которые в силу своих нищенских зарплат, привыкли своими руками ремонтировать квартиру
Отодрали пластиковую плитку, наклеенную на паркет не отдирающимся слоем клея. Зажужжала циклевочная машина и абсолютно чудесный паркет изменил весь внешний вид. Осыпающиеся стены были заштукатурены, прошпаклеваны, зашкурены и дважды закатаны красками теплых тонов, а не ядовито-желтой, которой обычно супер красил все – и стены, и потолок, и двери, и рамы окон. Потолок был покрыт нежной полуматовой белизной. Покрашены двери и окна, поставлены новые замки и ручки. Починены все шкафчики в кухне и многое другое. Делали все, как для себя. Еще никак не могли привыкнуть, что это съемная квартира. Заходили соседи, хлопали в ладоши, спрашивали не берем ли заказы.
Пришла пора отвезти чеки хозяину в его офис в Манхеттене. Отыскав незаметную дверь в одном из тихих кварталов Гринвич Виллиджа, мы с женой поднялись в двухэтажную квартирку, занимавшую второй и третий этаж, небольшого дома, втиснувшегося в между такими же домами стопятидесятилетней давности. Второй этаж был превращен в подобие офиса. Если вы думаете, что это был какой-нибудь шикарный офис, как в кино, то должен вас разочаровать. Довольно ободранные стены, занюханая мебель, громоздкий принтер и рядом стопки бумаги, знакомой мне еще с работы на ВЦ – знаете, такая перфорированная бумага в зеленую полосочку.
С небольшим волнением положили чеки на стол перед новым домовладельцем. Он склонился над какими-то бумагами и мы даже не видели его лицо, а только слегка начинающуюся плешь ближе к затылку. На столе лежала черная кипа (ермолка).
– Ну, с ним нам придется нелегко, – подумалось мне.
Мы-то приготовились обьясняться по копиям чеков, что и зачем было куплено. К нашему изумлению, он, все еще не отрываясь от своих бумаг, сделал понятный жест, что мы можем идти. Второй раз нас просить не надо было и мы попятились к выходу. Вслед прозвучало: «Вы не возражаете, если я зайду посмотреть на ремонт?». Что мы могли знать в то время о своих правах, после 7-8 месяцев пребывания в стране? Конечно, мы промычали что-то утвердительное.
Через несколько дней, вечерком, как в анекдоте «сижу пью чай, стучат». Появляется мистер Фридман. Мистер Джейкоб Фридман. Без слов зашел, кивнул (спасибо и на этом), прошелся по комнатам, посмотрел на сверкающий новым лаком пол и присел, никого не спрашивая, за стол, где мы чай пили. Как я понял, он видел эту квартиру до нашего ремонта и его впечатлило наше перевоплощение апартмента. Поэтому он, деловой человек, сразу попытался взять быка за рога.
– Хочешь, я возьму тебя супером в этот дом?
С одной стороны, как бы лестно, вот так сходу получить работу, бесплатную квартиру и взимать мзду с жильцов. Местный народ, рабочий класс, борется за такую должность в большом доме. А с другой стороны, куда я дену университет, годы работы на ВЦ? И сейчас я хожу в бизнес школу до декабря, а вечером в колледж и меня ждет обещанное место в престижном Сити Банке. Нет, нетушки, не будем размениваться на это. Суперу – суперское, а программисту – долгие часы за терминалом, головная боль и стресс.
– Тогда знаете, что? – господин Фридман вопрошал уже в сторону жены.
– Я хочу чтобы ВЫ, – он сделал ударение на этом слове. – Я хочу чтобы вы сдавали квартиры в этом доме. Желательно русским. И чтобы приводили к себе и показывали, что можно сделать с квартирой. Будете приходить раз в неделю ко мне в офис, обсуждать текущие дела, платить я вам не буду, но за каждую сданную квартиру вы будете от меня получать комиссионные.
Так начались наши полудружеские-полуделовые отношения. Одновременно, мы приобрели врага в лице нашего супера Марио. В этом была какая-то ирония – в это время становились общедоступны игровые приставки и одна из первых и популярных игр была как раз под названием SuperMario, о похождениях усатого водопроводчика и его младшего брата Луиджи. Наш младший, когда играл в эту игру, подпрыгивал вместе с фигурками на экране. Так же подпрыгивал, увидев нас, и настоящий супер. Справедливости ради, надо сказать, что за это время были сданы всего две-три квартиры, жильцы не очень охотно уходили из этого дома, без серьезных жизненных причин.
Как оказалось, наш домовладелец, несмотря на свой затрапезный вид и весьма скромный офис оказался человеком очень состоятельным. Кроме нашего дома, у него было еще немало многоэтажных домов, в том числе и несколько на престижной Ocean Parkway. Каждая из таких многоэтажек стоила миллионы и миллионы и, даже выплачивая моргиджи на многие дома, мы понимали, что господин Фридман является обладателем многомиллионного состояния. Кроме того, вот тот домик в Гринвич Виллидже, да и домики вокруг него, вообще, весь этот блок на Кристофер Стрит принадлежал ему. И многоэтажный ресторан в Манхеттене.
Он меня достал с этим рестораном. Он хотел, чтобы результат работы каждой кассы в ресторане был тут же виден у него в офисе. Такой, понимаете, «контрол фрик». Но это сейчас, вполне выполнимо построить такой нетворк – есть и железо и софт для этого. А почти 30 лет назад? Я от него отделался только тем, что очень скоро вышел на работу и дал ему понять, что это у меня забирает все время. И это была чистая правда. Работа была в Нью Джерси. Дорога туда занимала часа полтора с непривычки, а назад еще больше. Плюс на первых порах приходилось много засиживаться, чтобы разобраться в проектах.
Но все же мы ему делали мелкие одолжения. Например, устроили занимавшуюся со мной в группе девочку (девочке уже было за 40) к нему в офис убираться. Она нам поведала, что он живет в самом офисе, так как недавно разведен и спит, как бомж. Дело дошло до того, что она сама купила ему подушки, наволочки, простыни.
Ах, да, забыл сказать, что он еще и работал адвокатом и часто ходил в суд на заседания. Вот, что у него было замечательное, так это голос. Достаточно низкий, приятный тембр, спокойный. Если его не видеть, то голос очаровывал – ну, Грегори Пек или Хэмфри Богарт. Но, если в лицо, то можно глубоко разочароваться. Нет, не урод. Просто ничего приметного, что-то круглое, розоватое, невыразительные глаза, лысеющий затылок. Ну и что? Такие тоже находят пару. Он и не претендовал на модель или победительницу конкурса красоты, когда обратился к нам с просьбой найти ему кого-нибудь из новоприбывших для серьезных отношений. Уверяю вас, что эта девушка ничего бы не потеряла от встреч с Джозефом. Он надеялся, что девушки из Союза будут намного скромнее и менее требовательные, чем американки. Это всеобщее заблуждение американских мужчин, ищущих невест из бывшего совка. Но это отдельная тема.
Единственное, что мне не очень понравилось – это то, что он просил указывать в объявлениях в русских газетах, которые мы делали для него, его возраст, как 32 года. Помилуйте, какие 32 года? На мой взгляд ,ему было все 42, ну никак не меньше 38 лет. В объявлениях мы описывали Джейкоба (американец, лоер, состоятельный, бла-бла-бла) и указывали наш домашний телефон, а не его. Он не имел времени разбираться со многoчисленными звонками от русскоязычных дам и поручил скрининг нам с женой. Как-то раз из этого вышел небольшой конфуз. Дело в том, что я записал своим голосом месседж на автоответчике – так надо было из-за частых звонков агентов, предлагавших мне работу, контракты, интервью. Английский мой был неплохой, но акцент никуда не скроешь, да и я еще особенно не вращался в англоязычной среде, так что определить не аборигена, не составляло никакого труда. И вот, однажды, придя домой, слушаю автоответчик. А там женский голос полный обиды и презрения: «Ну какой же ты американец? Ты не лоер (адвокат), ты лаер (обманщик)!»
– Ай-яй-яй, девушка, – могу только сказать я назад в прошлое. – Как вы ошиблись, девушка. Я-то не лоер, но вы прошли мимо своего счастья. Может быть. Не надо быть такой всезнайкой, жизнь умнее.
Наконец ,нам удалось познакомить его с дочкой моего бывшего сотрудника, который оказался в эмиграции одновременно с нами. По ее словам, он ухаживал за ней очень красиво, не жмотничал, но что-то не срослось. Оказалось ,что у них не было времени на встречи, так как он был часто занят по судебным делам, а она готовилась к поступлению в медицинскую школу.
«Я занят, она занята, ну переспали пару раз, это еще не повод для знакомства».
Я никогда не пытался узнать какое же все-таки у него состояние, но мне попалась на глаза бумага из его бракоразводного процесса, где упоминалось, что его активы составляют 342 млн. долларов. До развода. Очевидно, что после развода их стало несколько меньше. Иногда у него были приступы скупердяйства, особенно это касалось расходов на содержание домов. Как-то мы пожаловались, что в нашем доме очень уж старые рамы окон, рассохшиеся до не могу, ветер задувает, тепло расходуется. А в это время в других домах такого же возраста массово меняли рамы. Джейк категорически отказался и развил целую теорию.
– Понимаешь, – проникновенно внушал он мне, – если окна будут совешенно плотно закрыты, то воздух никогда не будет проникать вовнутрь и квартиры завоняются.
Что меня умиляло на первых порах, зная о таком состоянии Джейкоба , то что в наших отношениях и в отношениях с другими людьми, контактировавших с ним, не было и тени высокомерия, заносчивости, превосходства. Уже позднее, сталкиваясь не раз с богатыми и супербогатыми американцами, я понял что они стараются вести себя подчеркнуто скромно, не афишируя и не кичась своими капиталами. Ну, повезло, так повезло. Это так заметно отличает их от наших новоявленных выскочек, тычущих всем в глаза своим богатством. Чего только стоят серебряные ворота на въезде в имение одного из таких «крутых» в Лонг Айленде.
Вскоре я со всей серьезностью погрузился в работу, жена тоже нашла свое призвание и нам пришлось отдалиться от всех «домовых» проблем к радости нашего супера. А там уже и покупка собственного дома была не за горами. Редкие контакты с мистером Фридманом прекратились.
Лет через пять-шесть случайно встретил его в трейне. Джейкоб направлялся в суд в Даунтаун Бруклина. Все та же слегка потертая куртка, кожаный портфель «а-ля Жванецкий», чуть увеличившаяся плешь. А так, он почти не изменился, выглядел на те же сорок с хвостиком, что и раньше.
«Вот едет он, такой незаметный», – думал я – «а на деле – денежный мешок, вот поди знай».
Это уж потом я встречался с инвестором стоимостью в 750 млн, который приехал на весьма поддержаном Олдсмобиле. Или с Ларри Элисоном в занюханом свитере – прообраз t-shirt у Цукерберга. Тогда я и засомневался в справедливости поговорки «Встречают по одежке….».
Может быть придумать что-то свое, типа «Скромность украшает миллионера».
( Из Нью-Йоркских фейсбуков )
Leave a Reply