Хоть похуже, но Россия

П “Это вам не Нью-Йорк”. BRBNews

ро Дмитрия Анатольевича Медведева в России и в мире вспоминают нечасто, а ведь он есть. Более того, он служит вторым человеком в государстве, хоть это и нелегко постичь. Вот просто поверьте на слово: экс-президент Медведев занимает пост премьер-министра России. Он существует.

Правда, существование это довольно призрачное. Если вдруг надолго исчезает президент, то все теряются в догадках: что с ним? Известно же, что без Путина нет России, и когда он пропадает на десять дней, то люди ходят как в воду опущенные, слегка пугая или подбадривая себя дикими слухами про дворцовый переворот и роды в Швейцарии. А если на месяц или хоть на год исчезнет премьер, это мало кого заинтригует. Без Медведева Россия не погибнет. Как и без любого из нас.

Тем не менее его иногда показывают по телевизору – таков ритуал, сохранившийся еще с тех незапамятных времен, когда Дмитрий Анатольевич работал в Кремле Путиным. Собственно, с тех пор как он оттуда ушел, сообщив, что Путиным должен работать Путин, его и позабыли. Однако раз примерно в год Медведев отчитывается о работе правительства в нижней палате, и вчера был как раз такой день. То есть премьера довольно долго показывали в разных новостных программах, и тут многие, вглядевшись в него, начали что-то мучительно припоминать.

Свобода лучше, чем несвобода. Вы никогда никому ничего не лизали. Следователи СК – козлы. Впрочем, про козлов Дмитрий Анатольевич размышлял вслух, уже покинув Кремль, но еще, по-видимому, не утратив президентских манер. Иными словами, с эпохой позабытого Медведева были связаны какие-то дерзостные надежды, в сущности глупые и пустые, и про них неловко теперь вспоминать. Еще и поэтому он вытеснен из памяти некоторых россиян, склонных к иллюзиям и обольщениям. Мол, зря надеялись, дураками были.

И все же если Медведева показывают целый день подряд, да еще встык с президентом, который незадолго до премьера выступал по “прямой линии”, то по старинке начинаешь его слушать. Это типа фантомной боли. Вроде никакого Медведева нет, но вот же он в телевизоре, следовательно, существует. Привычка, доставшаяся от прежней эпохи, когда Путин уже осточертел до смерти, а Дмитрий Анатольевич еще был политиком и сам по себе, без особой связи с реальностью, внушал некие надежды. Когда люди еще гадали, что у нас за царь – настоящий или игрушечный.

И тут выясняется поразительная вещь: царь хоть и оказался ненастоящим, но все-таки способен произносить осмысленные речи. Особенно в сравнении со старшим другом по бывшему тандему. Это даже по-прежнему небезынтересно: сравнивать их выступления.

Путин был благодушен. Он сыпал цифрами, изумляя россиян масштабами свершений, легким движением руки отмахивался от временных трудностей, раздавал собак и другие подарки, утешал погорельцев. Видно было, что человек отдыхает со своим народом, хотя и выглядит усталым. Складывалось впечатление, что до 9 мая он дал себе установку расслабиться и живет в этом режиме, призывая публику брать с него пример. Публика млела.

Медведев работал на контрасте. Премьер скрыто, но остро полемизировал с президентом. Разумеется, он отдавал дань патриотизму в его современной разновидности, прославляя аншлюс, причем первыми попавшимися словами. Но более всего, в отличие от гаранта, премьер говорил об экономике, и перед слушателями раскрывались такие бездны, что все речи предыдущего оратора шли насмарку. “Прямая линия” Медведева, хоть и в записи, и в цитатах, прямо перечеркивала путинскую.

Открывалось, что страна находится в глубочайшем кризисе, и это вовсе не “краткосрочные явления”. Россия живет в “новой экономической реальности”, и “если внешнее давление будет усиливаться, а цены на нефть сохранятся на экстремально низком уровне надолго”, то мало не покажется никому. Это расплата за Крым, и “нет практически ни одной отрасли экономики, которую бы не затронули те или иные политические меры, начиная от финансовой сферы, от ограничений в доступе к иностранным кредитам и заканчивая импортом технологий”. Медведев тоже приводил цифры, но совсем другие, устрашающие. Так, потери от санкций составили, по его словам, “в общей сложности приблизительно 25 млрд евро, это 1,5% ВВП”, а в 2015 году они могут “увеличиться в несколько раз”.

Возникали естественные вопросы: как же так вышло и кто виноват?

Разумеется, Дмитрий Анатольевич таких вопросов не ставил, дисциплинированно радуясь присоединению Крыма, а если бы кто из депутатов вдруг заинтересовался этой темой, то сказал бы, что виноваты враги. Однако простые и понятные ответы, что называется, витали в воздухе после выступления премьера. Он назвал цену, которая уже заплачена за Крым, и добавил, что платить мы только начали. Фактически он сообщил нам всем, начиная с президента, что экономические интересы России вошли в прямое противоречие с политическими устремлениями Кремля, и это прозвучало очень хлестко. Поневоле заставляя вспомнить опять-таки давно позабытые слухи насчет “противоречий в тандеме” и о том, что “партия бабла” в Кремле и в правительстве смертельно устала от Путина. Но слов он не понимает, поэтому самые высокопоставленные из оппонентов изъясняются языком цифр. Которые он тоже игнорирует.

Отчасти это напоминало давние уже монологи обложенных санкциями путинских друзей-олигархов, которые на словах демонстрировали полную поддержку президенту, но и не скрывали отчаяния, а в душе явно недоумевали: что же ты с нами сделал, Володя?.. На государственном уровне это проявляется иначе. В сдержанно-безнадежных высказываниях министров, занятых финансовыми проблемами. Или во вчерашней речи Медведева, второго человека в стране, который, тщательно подбирая слова, предупреждал о надвигающейся катастрофе. Решая сразу две задачи: достучаться до национального лидера и напомнить о своем существовании. Со второй задачей он справился.