Десять лет назад, 9 июля 2004 года, в Москве был убит главный редактор российской версии журнала “Форбс” Пол Хлебников. Убийцы до сих пор не найдены, что делает посмертную судьбу американского журналиста похожей на судьбу его российского коллеги Владислава Листьева – убийц Генерального директора ОРТ не могут найти вот уже 19 лет. Если смотреть правде в глаза, преступники, видимо, не будут найдены никогда. Их не найдут не потому, что в стране нет умных сыщиков. Их не найдут по другой причине: в стране происходит нечто такое, что обрекает на неудачу практически любое расследование резонансного убийства.
Варвар ни при чем
Существует две основные версии убийства Пола. Первая: его “заказал” Ахмед Нухаев – бывший полевой командир, начальник внешней разведки в правительстве Дудаева, вице-премьер в правительстве Яндарбиева, философ. Он дал пространное интервью Хлебникову, на основе которого тот написал книгу “Разговор с варваром”. По мнению следствия, Нухаев был оскорблен тем, как его выставил в книге Хлебников, и отомстил ему.
У этой версии нет никаких подтверждений. Всякий, кто читал книгу, вряд ли найдет в ней страницы, оскорбляющие мусульманскую веру, либо чеченский народ, либо самого Нухаева. То, что Хлебников назвал Нухаева варваром и что для несведущего человека может показаться оскорбительным, на самом деле не было ни грубостью, ни бестактностью журналиста. Излагая свою теорию развития чеченского народа, Нухаев сам называл свой народ варваром, противопоставляя историческую организацию чеченцев современной цивилизации.
Генеральный директор московского издательства “Детектив-Пресс”, в котором вышла эта книга, Валерий Стрелецкий считает, что лучшей рекламы, чем “Разговор с варваром”, Нухаев и желать не мог. Именно благодаря книге о его весьма спорной теории узнали многие. Люди, приезжавшие из Чечни и закупавшие книгу партиями, отзывались о ней очень хорошо. Так что версия мести за книгу совершенно не состоятельна. Тем не менее, Генеральная прокуратура (тогда следствие находилось в ее ведении) ухватилась именно за нее.
Назначение Нухаева на роль заказчика преступления предопределяло национальный состав его сообщников. В группу включили двоих чеченцев и одного татарина. В отношении всех троих велось следствие – их подозревали в причастности к двум убийствам и одному покушению на убийство. После нападения на Хлебникова дела объединили, и Казбека Дукузова, Мусу Вахаева и Фаиля Садретдинова обвинили еще и в смерти журналиста.
В суде дело развалилось. Был запущен слух, что присяжные заседатели получили взятку.
Странный автомобиль
Пол вышел с работы около десяти вечера. Еще было светло. Он пересек улицу Докукина и направился в сторону станции метро “Ботанический сад”. В это время возле него притормозил легковой автомобиль, и со стороны водителя открыли огонь. Потом на теле Пола насчитают десять ранений. Он скончался в 20-й больнице, куда его доставила скорая помощь. Свидетели очень подробно описали автомобиль, из которого стреляли: новенькие, сверкающие черной краской “Жигули” пятнадцатой модели, с молдингами, тонированными стеклами, без номеров. В машине был вроде бы один человек.
На следующий день в одном из дворов на проспекте Мира участковый милиционер обнаружил брошенные “Жигули” черного цвета пятнадцатой модели. Но фигурировать в деле почему-то стала не эта машина, а другая – цвета “мокрого асфальта”, не первой свежести, без молдингов.
Машина, из которой предположительно стреляли в Хлебникова, –ценнейшая находка. Она должна была о многом рассказать следствию – ведь в ней могли остаться гильзы, отпечатки пальцев, микрочастицы одежды преступников… Но, как ни странно, ничего этого в обнаруженных “Жигулях” не оказалось. Складывалось впечатление, что перед тем, как покинуть авто, киллер аккуратно собрал в салоне гильзы, тщательно пропылесосил сиденья и с порошком помыл все внутренние поверхности легковушки.
Но если в “Жигулях” не оказалось никаких признаков пребывания киллеров, а подозрение, что на месте преступления все-таки была именно эта машина, следствие должно было бы выполнить очевидное действие – предъявить автомобиль для опознания свидетелям, которые видели “Жигули” на месте преступления. Причем сделать это следовало там же, где прогремели выстрелы, в то же вечернее время, когда случилась трагедия. Именно такого опознания требовали адвокаты обвиняемых. Однако по какой-то причине следствие не стало этого делать.
Но в таком случае возникает вопрос: почему следствие решило, что преступники использовали именно автомобиль, обнаруженный на проспекте Мира? Тем более, что с “вещественным доказательством” возникла какая-то странная неразбериха. Свидетели на улице Докукина описывают один автомобиль – черный, новенький, с молдингами, участковый нашел другой – черный, но без молдингов, а в деле стал фигурировать третий – цвета “мокрого асфальта”, поношенный и тоже без молдингов.
Осенью, когда задержали Мусу Вахаева, в машине появились следы, оставленные предполагаемыми преступниками: на внешней стороне стекла автомобиля со стороны водителя обнаружили отпечаток указательного пальца правой руки Вахаева. Это выглядело более чем странно. Ведь в деле уже был акт экспертизы, сделанной сразу же после того, как автомобиль нашли. В нем утверждалось: отпечатки пальцев, обнаруженные на автомобиле, настолько плохи, что идентификации не поддаются. Почему же они поддались идентификации теперь?
Вахаев рассказал: когда его привезли на Петровку, оперативники окружили задержанного несвойственной им заботой – первым делом предложили попить чаю. А вскоре после чаепития на стекле “Жигулей” появился его “идентифицированный” отпечаток. Но случился конфуз. За три месяца до убийства Хлебникова Вахаев заменил общегражданский паспорт. При оформлении документа у него, как и у всех чеченцев, взяли отпечатки пальцев. Так что если бы Вахаев действительно оставил на стекле свой след, его арестовали бы немедленно. Но следствие про паспорт ничего не знало.
Кроме отпечатка пальца Вахаева, в салоне автомобиля обнаружили и ворс с его шерстяного свитера. Но и с этой уликой вышла неприятность. Оказалось, что этот свитер супруга арестованного приобрела в подарок мужу в октябре 2004 года. Чек на покупку она сохранила. Так что Вахаев никак не мог в июле носить свитер, купленный в октябре. Тем более что и дни тогда стояли теплые, сухие, практически безветренные – не для носки зимней одежды.
“Зеркальный” номер
Получается, что нет никаких доказательств, которые подтверждали бы версию следствия: обнаруженный на проспекте Мира автомобиль и есть тот, который использовался преступниками для убийства Пола Хлебникова? Нет, у следствия был главный козырь: номер машины. Один из свидетелей в момент убийства проезжал мимо и запомнил его: 080. Номер на “Жигулях”, брошенных на проспекте Мира, был Н080КК97.
Свидетеля допросили в суде. Он предъявил документ, удостоверяющий его личность, – внутренний паспорт: С. Алексей Сергеевич, 1977 года рождения. Мне удалось раздобыть протокол допроса этого свидетеля в некогда закрытом судебном заседании. Привожу его почти полностью, с незначительными сокращениями.
“Государственный обвинитель Шохин: Известно ли вам что-либо об убийстве Хлебникова?
С.: Мне известно из средств массовой информации, что Хлебникова убили.
Ш.: Где вы находились 9 июля 2004 года между 21 и 22 часами вечера?
С.: Я ехал за женой на работу, точное время и число не помню. Я ехал по улице Докукина, проехал хоспис и увидел, что по улице в разные стороны бегут люди. После этого я увидел, что “ВАЗ-2115” или “ВАЗ-21099” темного цвета “нырнул” во двор дома на улице Докукина.
Ш.: Можете описать эту машину?
С.: Это была темная машина, номер был “крутой” или “зеркальный”. Но номера я уже не помню.
Адвокат Масленникова: Можете описать, как двигалась автомашина “ВАЗ-2115” или “ВАЗ-21099” по отношению к вашей машине?
С.: Она ехала позади меня, пытаясь выехать на встречную полосу, но там были “лежачие полицейские”, проехав их, она свернула во двор.
М.: Вы обратили внимание на номерной знак этой машины?
С.: Обратил.
М.: Раньше вы помнили номер этой машины?
С.: Помнил.
М.: Вы кому-нибудь сообщали этот номер?
С.: Сообщал.
М.: Какова была тонировка стекол?
С.: Стекла были сильно тонированы.
Адвокат Коротков: В связи с чем вы запомнили номера этой машины?
С.: Привычка, я увидел их в зеркале и запомнил.
К.: Вам известно, у этой машины лобовое стекло было затемненным?
С.: – Я не видел.
Адвокат Журавлев: Как вы определили, что именно автомашина “ВАЗ-2115”, а не “ВАЗ-21099″?
С.: Когда она виляла, заднюю часть машины было немного видно.
Ж.: Как вы определили, что у машины стекла были тонированные?
С.: Данная автомашина поворачивала направо, я видел в зеркале, что стекла были тонированные.
Адвокат Коблев: В тот день вы находились в 20-й городской больнице Москвы?
С.: Я не помню.
К.: У вас вообще были какие-либо в тот день дела в 20-й городской больнице Москвы?
С.: Я не могу сказать, я не помню.
К.: Вам знаком телефонный номер 8 (916) 656-37-16?
С.: Это мой бывший номер телефона”.
Мы ознакомились с главным доказательством, связывающим автомобиль, найденный на проспекте Мира, с местом преступления на улице Докукина. Поскольку это доказательство единственное, оно должно быть убедительным, не вызывающим никаких сомнений.
Свидетель утверждает, что машина предполагаемых преступников ехала за ним, а он, глядя в зеркало заднего вида, разглядел ее номер, тонированные боковые стекла, заметил во время “виляния” по задней части машины, что это пятнадцатая модель… Ничего подобного в зеркала заднего вида определить невозможно, если только специально не задаться целью изучить идущую следом машину. Рискуя при этом попасть в аварию.
Свидетель, как он утверждал, дважды проехал по улице Докукина – в момент убийства и спустя “минут 20-30”, когда вез жену. Надо полагать, следствию было бы резонно допросить и г-жу С. – вдруг она заметила что-то такое, на что муж, занятый дорогой, не обратил внимания? Кроме того, поскольку Алексей С. – свидетель чрезвычайно важный, следствие должно было бы убедиться в том, что он дает абсолютно правдивые показания. А потому и с этой стороны побеседовать с женой свидетеля не помешало бы. Но она следствие почему-то не заинтересовала, и в деле повис вопрос: а ездил ли свидетель за женой на самом деле? Или он оказался на улице Докукина по какой-то иной причине?
Свидетель С.
Я встретился с одним из участников тех событий – Фаилем Садретдиновым, которого обвиняли в руководстве “бандой”, убившей Пола Хлебникова: Это был очень странный свидетель, – рассказывал Садретдинов. – Находясь под арестом, через адвокатов и друзей я раздобыл биллинг телефона С., который тот указал в суде. Это был биллинг за последние три месяца, включая и дни после убийства Хлебникова. Передо мной предстала картина весьма загадочных перемещений главного свидетеля. Выяснилось, что он жил в Подмосковье, где-то за Домодедово, и крайне редко бывал в Москве. За три месяца ни разу не появился на улице Докукина. Но именно 9 июля, в день убийства Хлебникова, утром в район Домодедово ему позвонили, и после обеда С. отправился в столицу. Он двигался по МКАДу на Север, затем свернул в Северо-Восточный округ и оказался у… 20-й городской больницы. Судя по переговорам с владельцем телефона, с которым разговаривал утром, пробыл в больнице как минимум полчаса. Что он там делал? В суде, отвечая на вопрос адвоката Коблева, С. сказал, что не помнит. Но это очень важный момент – именно в эту больницу был доставлен смертельно раненый Хлебников. Когда его погрузили в лифт, кабина неожиданно застряла. До этого механизм работал исправно, и вдруг именно в момент, когда счет шел на секунды, остановился. И простоял так около 20 минут, пока Хлебников не умер.
После больницы С. едет на улицу Докукина. Отсюда несколько раз связывается с все тем же абонентом. Судя по биллингу, С. стоял в районе, где произошло убийство. Чего он здесь ждал?
После убийства Пола Хлебникова С. почему-то не поехал в район Домодедова, а впервые за три месяца, несмотря на пятницу, остался ночевать в Москве на улице Снежная, в нескольких минутах езды от улицы Докукина. В семь утра ему снова звонил его постоянный абонент, и в 7.30 С. уже был на Докукина. Какое-то время находился там, затем поехал на улицу Вешних Вод, 10, где расположено… УВД Северо-Восточного округа. Затем переместился на Первую Останкинскую, 35: по этому адресу располагается прокуратура СВАО. Что там делал случайный свидетель, по роду своей деятельности не имеющий никакого отношения к правоохранительным органам?
С Первой Останкинской С. отправился на Варшавское шоссе. Судя по распечатке, в автоцентр, известный в Москве как кузница левых отечественных авто. Здесь С. провел достаточно много времени и в субботу, и в воскресенье. Что он там делал – обладатель французского “Пежо”?
Надо сказать, что и в воскресенье в 7.30 С. как штык был снова на улице Докукина. Почему? В связи с чем?
Судя по тому, что рассказал Садретдинов, личность свидетеля С. действительно вызывает массу вопросов. Когда его хотели еще раз допросить в суде, он бесследно исчез.
Следователь-фантом
В истории, кроме фантома-свидетеля, оказался еще и фантом-следователь. В материалы дела вшит протокол допроса С. – единственный и никем не подписанный. Вернее, неразборчивая подпись стоит, а фамилия следователя не указана. Известно только, что допрашивал его “старший следователь Управления по расследованию преступлений в сфере экономики и должностных преступлений прокуратуры г. Москвы в помещении ОВД р. Ростокино г. Москвы”. Допрос производился на следующий день после убийства Хлебникова с 17.00 до 18.10.
Во-первых, непонятно, почему свидетеля допрашивал следователь-экономист, а не специалист по расследованию убийств. Во-вторых, странно, что свидетель, на чьих показаниях, по сути, держится ключевая улика, был допрошен по его собственной инициативе всего один раз, как бы мимоходом. Хотя обычно важных свидетелей допрашивают несколько раз – проверяют, насколько правдивы, не сбивчивы их показания. В-третьих, и это самое странное, когда суд потребовал от Генеральной прокуратуры представить фамилию следователя, допросившего свидетеля, ведомство заявило, что… не может найти такого человека.
Что означает эта непонятная история с протоколом? Я рассказал о ней нескольким знакомым – бывшим оперативникам. Не сговариваясь, они сошлись во мнении: следователь, допрашивавший С., не хотел связывать свое имя с данным свидетелем. Это могло произойти только в том случае, если допрос следователю навязали, и он понимал, что здесь что-то нечисто.
В деле Пола Хлебникова есть еще несколько эпизодов, которые ломают версию Генеральной прокуратуры. За несколько дней до убийства редактора журнала инспектор ГИБДД в районе станции метро “Текстильщики” за нарушение правил дорожного движения остановил светлые “Жигули” первой модели – знаменитую “копейку”. Регистрационный номер машины – Н080КК97. Тот самый, который потом оказался на автомобиле, из которого, по версии следствия, стреляли в Пола Хлебникова.
Следствие допросило инспектора и забыло о его существовании. Но адвокаты “бандитов” заинтересовались эпизодом и пригласили милиционера в суд. Инспектор сообщил приметы водителя: молод, спортивного телосложения, по внешности – русский. На следующий день инспектор снова пришел в суд. На этот раз просить защиты. Со слов сотрудника ГИБДД, его избили, требуя изменить показания: сказать, что в машине был человек не русской внешности, а чеченец.
Любопытно, что эти приметы совпадали с приметами стрелявшего в Пола. По крайней мере, один из свидетелей, оказавшихся возле раненого Хлебникова, сообщил: Пол сказал, что не знает, кто в него стрелял, но это был “черный, не кавказец, русский”.
Пола Хлебникова прослушивали
А теперь о том, что окончательно выводит убийство журналиста за рамки версии о чеченской мести. Недели за две до трагедии у Пола вдруг забарахлил домашний телефон. Именно преимущественно с домашнего телефона он общался с Америкой – головным офисом редакции и семьей. Пол обратился к соседке за советом: как пригласить мастера? Соседка объяснила. Как-то, возвращаясь к себе в квартиру, женщина обратила внимание на рабочего в фирменной спецовке Московской городской телефонной сети – тот копался в распределительной телефонной коробке. “Ну что, починили Хлебникову телефон?” – поинтересовалась она. “Да, все в порядке”, – ответил мастер.
В день убийства Пола, около полудня, соседка увидела того же рабочего. Он снова копался в распределительной телефонной коробке. После смерти Хлебникова женщина рассказала следствию о странном мастере. Ей предъявили двоих рабочих, которые обслуживали район, где проживал Хлебников. Ни в одном из них женщина не признала того, которого видела. Тот был молод, спортивного сложения, русский.
Доклад для Конгресса США
Из собранных осколков попытаемся реконструировать картину преступления. Итак, некие люди узнают, что Хлебников обладает важной информацией и намерен был предать ее огласке. Сведения эти, видимо, для кого-то представляли серьезную опасность, настолько серьезную, что принимается решение поставить на прослушивание домашний телефон журналиста. Заметим: все разговоры Пол вел на английском. А это значит, что для тех, кто этими разговорами интересовался, необходимо было не только за ночь распечатать запись с магнитофона, но и перевести ее. Эта весьма примечательная деталь указывает на то, что Полом занимались структуры, обладающие серьезными возможностями. В материалах уголовного дела есть документ, из-за которого судебный процесс объявили закрытым. Это информация ФБР, представленная по запросу российских правоохранительных органов в связи с расследованием убийства гражданина США. Те, кто знаком с этим документом, утверждают: Федеральное бюро расследований сообщило, что Хлебников собирал материал о недвижимости в Москве и о роли в ее распределении семьи мэра столицы. Второе направление сбора информации – перераспределение собственности в телекоммуникационной сфере. Именно эта вторая тема и представляется мне чрезвычайно опасной. Если Пол действительно занимался изучением ситуации в сфере, которая позволяла не только извлекать колоссальные прибыли, но и контролировать общество, оснащенное мобильными телефонами, смартфонами, айфонами, компьютерами, он мог нащупать и личный интерес в этом некоторых весьма влиятельных фигур государства, и механизмы использования систем российскими спецслужбами в своих профессиональных целях.
Мне сообщили, что Хлебников готовил по этому поводу доклад для Конгресса США. Видимо, прослушивание телефонных разговоров главного редактора журнала “Форбс” убедило державших иностранца под контролем в том, что иного пути предотвратить утечку информации, кроме как устранить журналиста, нет. В полдень телефон Пола снимают с прослушивания, что, видимо, означало: роковое решение о судьбе журналиста принято.
Ловушка для назначенных “киллеров”
При допросе в суде в показаниях обвиняемых мелькали сведения об их контактах с сотрудниками ФСБ. Что связывало обычных чеченцев с офицерами госбезопасности? Для нашей истории – чрезвычайно важный вопрос. Если бы следствие попыталось ответить на него, возможно, многое в деле Хлебникова прояснилось. Но следствие, то ли по халатности, то ли с умыслом, за эту ниточку не потянуло. Попытаемся восполнить пробел, разумеется, не претендуя на абсолютную истину.
Известно, что спецслужбы в столице тщательно опекают чеченскую диаспору. Понятно почему. Работая в этой среде, прежде всего, в той ее части, которая связана с криминалом, спецслужбы прекрасно в ней ориентируются и имеют здесь информаторов, помощников и просто знакомых. Нельзя исключать, что офицеры спецслужб, тесно работавшие с будущими обвиняемыми, готовили их на эту печальную роль в так называемой операции прикрытия.
За несколько дней до убийства Хлебникова Дукузов и Вахаев мелькнули в районе улицы Докукина: зафиксированы телефонные разговоры, которые они вели отсюда. С кем разговаривали “киллеры”? Кто им звонил, “засвечивая” их в опасном районе не только накануне убийства, но и в день преступления? Было бы логично проверить все телефонные контакты обвиняемых, и, возможно, мы бы узнали, кто были их таинственные абоненты.
Ввиду отсутствия каких-либо улик, подтверждающих, что именно Дукузов и Вахаев убили Хлебникова, остается предположить: назначенных “киллеров” заманили на улицу Докукина, “привязав” телефонными звонками к месту преступления. Старый прием.
Во всей этой схеме свидетелю С., видимо, отводилась особая роль. Возможно, он прикрывал работу киллера. Операция была неплохо продумана. Ее организаторы верно рассчитали: раненного Хлебникова повезут в ближайшую больницу – 20-ю. Поэтому на всякий случай С. и побывал там – видимо, убеждал лифтера-таджика по чьей-то условленной команде (возможно, самого С.) остановить лифт.
В ожидании убийства, судя по биллингу, С. был где-то рядом. Возможно, он должен был проехать в нужный момент, чтобы зафиксировать “зеркальный” номер машины, якобы показавшейся ему подозрительной.
Бывший обвиняемый Садретдинов в беседе со мной часто задавался вопросом: что в последовавшие за убийством выходные С. делал в автоцентре? Резонный вопрос. Если вспомнить неразбериху с главным “вещественным доказательством” – автомобилем, то пребывание С. в автоцентре с криминальной репутацией приобретает определенную логику: он мог подбирать здесь “Жигули”, которые были бы похожи на те, которые описали свидетели. Видимо, с обнаруженной на проспекте Мира работать было сложно – у нее был хозяин. Задача состояла, похоже, в том, чтобы за обнаруженные во дворе “Жигули” выдать другую – подготовленную, с перебитыми номерами, собственника которой установить было бы невозможно.
И, наконец, последний эпизод: дисциплинированное появление свидетеля С. на улице Докукина в 7.30 утра в последующие два дня после убийства. Такое впечатление, что он здесь участвовал в каком-то совещании. Вполне возможно, его проводили или те, кто расследовали убийство, или те, кто организовали его. Если это так, то С., надо полагать, присутствовал там не ради праздного любопытства. Тогда в качестве кого? И почему в первый же день после убийства сразу после предполагаемого совещания побывал в местах, где расположено УВД и прокуратура СВАО?
сезнающие Друзья Пола
Думаю, эта версия, пусть и со множеством вопросов, близка к истинной картине преступления. Во всяком случае, гораздо ближе, чем та, которую мне высказал Валерий Стрелецкий. По его мнению, за убийством Пола стоял Борис Березовский.
– Как и за убийством Влада Листьева, – добавил он.
Это вторая версия, которую отстаивают приятели Хлебникова – бывший начальник Службы безопасности президента генерал Коржаков и бывший его заместитель полковник Стрелецкий. Рассмотрим ее через призму убийства Листьева. Хлебников тоже был убежден, что убийство его российского коллеги – дело рук Березовского. Это прочитывается в каждой строчке его книги “Крестный отец Кремля Борис Березовский, или история разграбления России”. Насыщенная фактами, многими из которых Пола снабдили, судя по всему, сотрудники правоохранительных органов и спецслужб, она произвела сильный эффект в озлобленном обществе, представив Березовского в роли разрушителя государства.
– Время, за осмысление которого брался Пол, – заметил бывший министр экономики России, доктор экономических наук Евгений Ясин, – это пьеса, написанная Господом. В стране происходили события, которые далеко не всегда были подчинены человеческой воле. Хлебников же историю страны приравнивал к заговору отдельных лиц.
Вольно или невольно, но Хлебников в своей книге отразил позицию генерала Коржакова – главы некогда очень могущественной структуры. Объясняя Полу роль крестного отца Кремля Березовского, Коржаков упустил из виду тот факт, что сам он куда больше подходил на эту роль, чем олигарх. Хотя бы потому, что именно он решал – кого вводить в Кремль, а кого нет.
Вольно или невольно, но, пользуясь вполне определенными источниками, Хлебников способствовал формированию в общественном сознании образа, который был далек от реальности, но который устраивал его политических противников.
Убийству Листьева Пол посвятил целую главу. В ней есть интересный эпизод. В свое время на Березовского покушались – его машину взорвали, но олигарх чудом остался жив. В конце февраля 1995 года, как пишет Хлебников, сотрудники милиции сообщили Березовскому, что есть человек, который может раздобыть информацию о тех, кто покушался на директора ЛогоВАЗа. Но, сказали они, за это придется заплатить полмиллиона долларов. 28 февраля Березовский вручил информатору 100 тысяч аванса. А спустя сутки, 1 марта, Листьева убили. На следующий день Березовского пришли арестовывать. Хлебников пишет: “Слишком серьезны улики были против олигарха”. Какие же это улики? Пол, в сущности, повторил версию, на которой всегда настаивали некоторые представители правоохранительных органов. Оказывается, сто тысяч долларов, которые Березовский заплатил криминальному авторитету за обещание добыть ценную информацию, на самом деле предназначались для убийства Листьева.
Передача денег, надо полагать, была ловушкой. Обвиненный в организации убийства партнера олигарх должен был не только навсегда покинуть Кремль, но и лишиться свободы.
Все было неплохо продумано, но в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля. Благодаря связям, Березовский не попал в лефортовскую камеру, которую, как выясняется, для него приготовили загодя. Мастерившие западню тут же развернули ситуацию: дескать, просто хотели подзаработать. За это их даже не изгнали из милиции.
Ловушка, в которую загоняли Березовского, очень напоминает капкан, в который попались “члены банды”, якобы убившие Хлебникова.
Что в убийстве редактора американского журнала, что в смерти директора российской телекомпании просматривается общий рисунок – весьма профессиональный. Видимо, при расследовании и того, и другого преступлений те, кто занимался этим, не могли не понимать, с кем имеют дело.
Судя по всему, Пол Хлебников был очень дружен с людьми из спецслужб. При его работе это и понятно: они обеспечивали его интересной информацией. Правда, при этом контролируя контекст, в котором она использовалась. Такая близость, с одной стороны, полезна для любопытствующего журналиста, но, с другой, всегда неизбежно таит в себе немалую опасность – он у них был как на ладони.
Игорь Корольков
Полностью читайте на svoboda.org
RUSSIAN NEW YORK NEWS USA MANHATTAN BROOKLYN QUINS STATEN ISLAND BRONX NJ
Leave a Reply