НЬЮ-ЙОРК– Когда дед Джона Джоббаги иммигрировал из Будапешта в 1900 году, он присоединился к толпе европейских мясников, разделывавших и отгружавших мясо в шумном, вонючем уголке Манхэттена, который жители Нью-Йорка называли Митпэкинговым районом.
Сегодня осталось лишь горстка упаковщиков мяса, и они готовятся попрощаться с совершенно другим районом, известным больше своими элитными бутиками и дорогими ресторанами, чем отраслью, которая дала ему название.
Джоббаги и другие арендаторы последнего мясного рынка района приняли сделку от города о переезде, чтобы здание могло быть перестроено, что стало кульминацией многолетней трансформации.
«Район, в котором я вырос, — это просто воспоминания», — сказал 68-летний Джоббаги. «Его нет уже более 20 лет».
В период своего расцвета он был песчаным центром с более чем 200 скотобойнями и упаковочными заводами на пересечении судоходных и железнодорожных линий, где мясо и птица разгружались, разделывались и быстро доставлялись на рынки. Сейчас доки являются зонами отдыха, а заброшенная грузовая линия – парком Хай Лайн. Музей американского искусства Уитни переехал с Мэдисон-авеню рядом с мясной компанией Jobbagy в 2015 году.
Некоторые из новых розничных продавцов хранят напоминания о мясном прошлом района. У кирпичного входа в магазин модного бренда Rag & Bone, который продает кожаные ремни за 300 долларов, висит тщательно отреставрированная вывеска предыдущего владельца «Dave’s Quality Veal» с красно-белыми буквами, расписанными вручную.
Еще одна вывеска оптового поставщика мяса появляется на длинном навесе перед флагманским магазином телефонов Samsung в США.
Но этот район больше не звучит, не пахнет и не ощущается как место, где Джоббаги начал работать на своего отца в конце 1960-х годов. Он работал летом в средней школе и колледже, прежде чем заняться собственным бизнесом.
В то время упаковщики мяса хранили бутылки виски в своих шкафчиках, чтобы согреться внутри охлаждаемых заводов. По его словам, на улице «воняло», особенно в жаркие дни возле птичников, где на улицы выливались куриные соки.
По его словам, люди посещали район только по делам, обычно заключая сделки путем рукопожатия.
Медленно, но верно мясокомбинаты начали закрываться или переезжать с Манхэттена, поскольку достижения в области охлаждения и упаковки позволили мясной промышленности консолидироваться вокруг упаковочных заводов на Среднем Западе, многие из которых могут разделывать и упаковывать более 5000 бычков в день и отправлять их прямо в супермаркеты.
Начиная с 1970-х годов, появилась новая сцена ночной жизни, когда сюда переехали бары и ночные клубы, многие из которых обслуживали сообщество ЛГБТК+. Секс-клубы и скотобойни сосуществовали. И по прошествии десятилетий трансвеститы и дети из клубов начали уступать место модельерам и рестораторам.
К 2000 году героиня «Секса в большом городе» Саманта покинула свою квартиру в Верхнем Ист-Сайде и переехала в новый дом в районе Митпэкинг. К финальному сезону сериала 2003 года она была возмущена, увидев Pottery Barn, который должен был открыться рядом с местным кожаным баром.
Еще один поворотный момент наступил с открытием в 2009 году Хай-Лайн на несуществующем железнодорожном пути, первоначально построенном в 1930-х годах. Популярная зеленая аллея теперь окружена отелями, галереями и роскошными многоквартирными домами.
Джоббаги сказал, что его отец умер за пять лет до открытия и был бы озадачен тем, как это выглядит сейчас.
«Если бы я сказал ему, что надземная железная дорога будет превращена в общественный парк, он бы никогда не поверил», — сказал он.
Но район постоянно менялся, отметил Эндрю Берман, исполнительный директор местной группы по сохранению архитектуры Village Preservation.
«Это не всегда был район мясокомбината. До этого это был своего рода район оптовой торговли, а до этого — район судоходства», — сказал Берман. В начале 1800-х годов здесь стоял форт Гансевоорт. «Так что у него было много жизней, и он будет продолжать жить новыми жизнями».
Хотя точная дата выселения последнего мясного рынка не назначена, некоторые другие компании переедут в другие места.
Но не Jobbagy, который держится за счет поставок в элитные рестораны и немногие розничные магазины, которые все еще хотят свежее подвешенное мясо. Он уйдет на пенсию вместе со своим братом и его сотрудниками, большинство из которых латиноамериканские иммигранты, которые обучались у него и накопили на покупку второго дома в Гондурасе, Мексике или Доминиканской Республике. Некоторые хотят перейти в другие отрасли, в другие штаты.
Он рассчитывает стать последним упаковщиком мяса, когда тесак наконец упадет на рынке Гансевоорт.
«Я буду здесь, когда это здание закроется, когда все, знаете ли, перейдут к чему-то другому», — сказал Джоббаги. «И я рада, что была частью этого и не ушла раньше».
Источник
Leave a Reply