В вашингтонском Американском университете дипломаты и ученые вспоминали и обсуждали стереотипы «холодной войны». Повод для воспоминаний остался в далеком прошлом, хотя без настоящего тоже не обошлось. Да и как без него, если накануне этой конференции США и Россия, как с некоторых пор стало модно иронизировать в журналистских и экспертных кругах, «померились списками», не добавив теплоты американо-российским отношениям.
Без малого 50 лет назад, меньше, чем за шесть месяцев до гибели, 10 июня 1963 года президент Кеннеди произнес в Американском университете одну из главных своих речей, оставшуюся и в анналах ораторского мастерства, и, что важнее, в истории международной политики. Речь, вероятно, сыграла и определенную роль в формировании этой истории, став попыткой ломки тех самых стереотипов, предпринятой на высшем государственном уровне.
Речь эпохи
Кеннеди тогда много говорил об отношениях с Советским Союзом — недавно завершился «Карибский кризис» — говорил, касаясь не только идеологических разногласий и советских заявлений о «превентивной войне, которая развязывается американскими империалистами против Советского Союза», но и об опасности скатывания к войне не пропагандистской, а настоящей, о заблуждениях и опасных иллюзиях, свойственных не только «советам», но и американцам.
Принимая во внимание тогдашнюю обстановку в США, эта речь казалась многим чистой воды политическим самоубийством Джона Кеннеди. Президент, от которого ждали воинственной и жесткой риторики, сказал: «Давайте пересмотрим наше отношение к Советскому Союзу». Он упомянул «пропасть, лежащую между нами», однако вспомнил о страшных человеческих и экономических потерях, понесенных СССР во Второй мировой, заявил, что «мы, американцы, считаем коммунизм глубоко отвратительным как систему, отрицающую личную свободу и самоуважение. Но мы можем по-прежнему уважать русский народ за его многочисленные достижения в науке и космосе, в экономическом и индустриальном развитии, в культуре, а также за его отважные подвиги». (здесь и далее русский перевод речи взят на сайте История Холодной войны). Кеннеди говорил о ненужных никому тяготах гонки вооружений, о «порочном круге» подозрительности, о взаимной заинтересованности в сохранении мира…
Выступление, как и следовало ожидать, спровоцировало вспышку гнева и ярости в рядах оппонентов Кеннеди. Но многих американцев его слова заставили немного иначе взглянуть на главного «потенциального противника». А реакцию Москвы исчерпывающе характеризует тот факт, что речь американского президента, называемую еще «Стратегия мира», перевели и опубликовали в советской печати.
О прошлом и сегодняшнем
Сергею Хрущеву, когда Кеннеди произнес эту речь, было 28 лет. И если президент США имел в виду какого-то зарубежного адресата своего послания, то, несомненно, думал в первую очередь об отце Сергея — Первом секретаре ЦК КПСС Никите Хрущеве.
«Сегодняшние отношения России с Соединенными Штатами далеки по своей сути от отношений США с Советским Союзом, — сказал «Голосу Америки» бывший старший научный сотрудник Института международных исследований Томаса Уотсона университета Брауна Сергей Хрущев. — В то время были две сверхдержавы, которые зависели друг от друга, которые имели много точек соприкосновения — не эмоциональных, а в сфере безопасности, экономики… Сегодня, когда Россия уже не сверхдержава, то есть такой зависимости нет, отношения стали более эмоциональными, на уровне “Я люблю тебя, я не люблю тебя”».
Изменилась, по мнению Хрущева, не только политика, но и политики в обеих странах:
«Американские политики сегодня слишком имперски. Они видят себя руководителями доминирующей в мире силы, которая может навести порядок, не понимая, что навести порядок в мире невозможно, потому что даже в Америке задача с ограниченными ресурсами, и вы не можете бросаться наводить порядок в Афганистане, потом в Ираке, Сирии, Сьерра-Леоне, Мали — в результате это будет, мне кажется, как с Римской империей, когда ресурсов не хватило. В те времена и Хрущев, и Кеннеди считали деньги и могли сказать своим военным, что туда или сюда влезать не надо. Что касается российских политиков, то у них проблема ностальгическая. Это проблема солдата, у которого до сих пор болит потерянная в бою нога. Ностальгия по сверхдержавности».
А вот как оценивает тогдашних и теперешних политиков США и России бывший американский посол в Москве Джон Байерли.
«С одной стороны, они располагают намного большим объемом информации, нежели тогда. Но, может быть, это и плохо. Может, тогда, при Хрущеве и Кеннеди, немножко было проще. Им, возможно, легче было разглядеть основное, не потеряться в деталях. Хотя я не осуждаю наших сегодняшних политиков», — отметил Байерли в беседе с корреспондентом «Голоса Америки».
И вновь о списках
Пройти мимо темы «списка Магнитского» и «Анти-магнитского» участники конференции не могли. Все еще слишком горячо и свежо. И не совсем понятно, что с этим будет дальше и к чему приведет. Сергей Хрущев выводит свое отношение к спискам из сформулированной им парадигмы отношений между странами «Люблю — не люблю»:
«Это относится к “списку Магнитского”. Много риторики, но это, в общем-то, ничего не меняет, а только мешает установлению хороших отношений. Хорошая политика порождает дружбу, плохая — вражду. И публикации таких списков надо избегать, потому что все эти вопросы решаются закулисно. Для этого у нас есть послы. За это они и получают зарплату».
В отличие от правозащитного сообщества в обеих странах, довольного публикацией и неудовлетворенного лишь тем, что в «списке Магнитского» оказалось всего 18 имен, к тому же, мелких, а не крупных чиновников, американский дипломатический корпус отнесся к списку довольно сдержанно. А многие дипломаты и вовсе его более или менее резко критикуют.
«Я думаю, что это (публикация “списка Магнитского” — И.Р.), скорее всего, просто излишне. Это повторение тех правил и процедур, которые уже существуют. Ведь в нашем законодательстве написано, что люди, подозреваемые в нарушении прав человека, не могут получить визу для въезда в США. При чем тут такой публичный список? Это, скорее всего, политический подход», — сказал посол Байерли.
Он напомнил, что, за исключением весьма непродолжительного по историческим меркам «холодного» периода, США и Россия всегда нормально сотрудничали и союзничали, не говоря уже о том, что даже в самые беспросветные, тяжелые годы идеологического и политического противостояния Вашингтон и Москва смогли удержать ситуацию и «холодную войну» не разогреть. И сегодня у них остается такое обширное поле для сотрудничества, поэтому «списки Магнитского» и «Анти-Магнитского», считает дипломат, — не самое главное и, скорее, исключение. Поэтому Байерли рекомендует не сосредотачиваться на списках и других неизбежных проблемах, а работать сообща там, где у стран есть обоюдные интересы.
Посол России в США Сергей Кисляк отметил, что, на его взгляд, отношения между странами, спустя двадцать с небольшим лет после окончания «холодной войны» остаются «незрелыми», а стереотипы живучи. Обращаясь к участникам конференции, Кисляк иллюстрировал свою мысль экономическими выкладками:
«Объемы торговли между нами — 36 миллиардов долларов. 1% от объемов американской внешней торговли. Это ничтожно. Или около 2,5% российской внешней торговли. А это, в свою очередь значит, что есть совсем немного людей, у которых есть деловые интересы… У нас очень мало межпарламентских контактов. Практически отсутствуют контакты между системами юстиции. Студенческие обмены — скорее исключение, чем правило».
Кисляк заметил, однако, что не теряет надежды на развитие отношений даже сегодня, когда две столицы посылают друг другу «наэлектризованные сигналы», обмениваясь списками «невъездных» персон.
… Существует черно-белая видеозапись речи Джона Кеннеди в Американском университете. Ее фрагмент показали на конференции. И создавалось ощущение, что какие-то слова, произнесенные 50 лет назад, в совершенно иную, «черно-белую» эпоху, остаются или вновь становятся актуальными. Кеннеди обращался, разумеется, к соотечественникам, но сегодня «американский» вполне можно заменить на «российский» и наоборот:
«…Это предупреждение — предупреждение американскому народу, чтобы он не попал в ту же западню, что и советский, чтобы он не видел лишь искаженный образ другой стороны, не считал конфликты неизбежными, договоренности — невозможными, а переговоры — всего лишь обменом угрозами. Ни одно правительство, ни одна общественная система не являются столь зловещими, чтобы считать народ лишенным достоинств».
Leave a Reply