Федя Рабинович – Бросок прогибом

Когда папа–Рабинович увидел левиного соперника, ему стало страшно. Черный парень был явно старше заявленного возраста (семнадцать лет) и весил килограммов на пять больше Левы.

— Вы что, хотите сказать, что этот африкан–американ весит 170 паундов! — закричал Рабинович тренеру.

Тренер улыбнулся и пожал плечами. По–русски он не понимал ни слова.

Начался первый тайм, Рабинович отвернулся и закрыл глаза.

— Хороший у вас парень, — услышал он над ухом.

Рабинович открыл глаза и увидел перед собой мужика, похожего на Марлона Брандо времен Последнее Танго в Париже.

— Смотрите, что делает! – воскликнул Марлон Брандо, указывая рукой. Рабинович обернулся в направлении, куда показывал Брандо и увидел, как Лева, броском с колена, запустил черного парня через себя. — Он у вас, кажется, занимался дзюдо. В реслинге этот прием мало делают и обычно никто не ждет. Хороший бросок. Должны четыре балла дать.

Но на табло выскочил только один балл.

Школьный тренер ушел разбираться к судейскому столу, вернулся и сказал:

— The throw doesn’t count because he stepped out. The only score given was the pushout which is that one point.

— Что он говорит, — спросил Брандо?

— Говорит, что бросок не засчитывается, потому, что Лева заступил линию. Есть только выталкивание. Это — одно очко, — перевел Рабинович.

— Засуживают суки, — сказал Брандо. Меня Дима, зовут, — он протянул Рабиновичу крепкую руку. — Я вообще–то классик.

— Классик русской литературы? — спросил Рабинович, недовольный бецеремонностью незнакомца.

— Нет, ответил Дима, — ничуть не смутившись, — я тренер по греко–римской борьбе.

— А почему классик? – спросил Рабинович.

Потому, что борьба считается классической. Вся европейская борьба вышла из нее. Если ты хорошо борешься по классике, то легко можешь научиться любой другой борьбе. Здесь в Америке классику не очень знают. У них — своя деревенская — фолкстайл. Такая упрощенная вольная. В школах и колледжах распространена.

— А вот почему этот фолкстайл, почему не дзюдо, например? — спросил Рабинович.

— Я думал над этим, — сказал Дима. — Подозреваю, что сундучок открывается просто, все определяется требованиями иншуренс компании, которая страхует спортивный зал. Дзю–до травматичнее — болевые, удушение. В фолстайле броски осторожные. Нельзя бросать соперника с высоты роста. Никаких болевых. Если противник крикнул, пискнул, пукнул, судья немедленно останавливает бой и спрашивает: «Ты в порядке». А сопернику предупреждение.

— Вы правы, — сказал Рабинович, — в дзюдо только голос подал и сразу проиграл.

— Хотите я вашему парню посекундирую, — предложил Дима.

— У вас есть какое–то специальное образование? – на всякий случай спросил Рабинович.

— Окончил Минский Физкультурный. Двадцать лет тренерской практики. Тренировал юношескую сборную республики. Да вы не беспокойтесь, я свою тему знаю. — Дима обаятельно улыбнулся и сразу же Рабиновичу понравился. — Он у вас по–русски понимает?

В этот момент школьного тренера позвали на другой мат, он извинился и ушел.

— Давайте, секундируйте, — сказал сказал Рабинович. — Только учтите, судьи не любят, когда кричат по–русски.

— Да, плевать я на них хотел, — сказал Дима. А кто эти судьи, как писал классик Пушкин. И закричал вдруг через Рабиновича Леве:

— Иди в крест! Опусти правое плечо! Подбей левую руку! Раскрути налево! Вставляй ногу! Бросай!

Бросок с прокатом, — сказал он. Сейчас точно должны дать четыре балла.

Но почему–то четыре доплнительных балла выскочили на табло у левиного противника и только два у Левы.

— Это, — объяснил вернувшийся школьный тренер, потому что Лева прокатился по спине.

— А два за что? — спросил Рабинович.

— За то, что противник упал набок.

Рабинович перевел Диме.

— Скажи ему, — ответил Дима, — что бросок инициировал Лева. Это его бросок. Техника приема такова, что он перекатывается через спину, но он же и контролирует бросок.

— Они увидели это по другому, — уклончиво ответил школьный тренер.

— Да они плохо видят, — сказал Дима. У них близорукость. Им нужно все близко показывать.

Закончился тайм.

— Левушка, сынок, нас засуживают! – воскликнул плачущим голосом Рабинович.

— Подождите, сказал Дима, — дайте, я с ним поговорю.

Он отвел Леву за руку в сторону и стал ему что–то объяснять.

–…А ты танцуй с ним. Как с девушкой. Берешь и ведешь куда хочешь. И Дима показал Леве странное движение, похожее на вальсирование.

Ведешь, ведешь и….

Рабинович не расслышал, что сказал Дима дальше, потому что на скамейках болельщиков позади засвистели и закричали.

Судья дал свисток и схватка продолжилась. Левин противник уже не атаковал так грубо, как в первом раунде, руку не отдавал, боялся броска. Лева быстро овладел инициативой, дергая, подсекая, цепляя, раскачивая и кружа, повел своего соперника к краю мата и бросил прогибом прямо на судейский стол…   

Федя Рабинович   НЬЮ-ЙОРК