Песня
——————-
Первым моим автомобилем в Нью-Йорке был маленький, как запорожец, двухдверный фордик со стыком — ручной коробкой передач.
Американцы, в большинстве своем, со стыком ездить не умеют и найти покупателя на такую машину трудно. Автомобилю два года, в хорошем состоянии. Отдавали дешево, меньше, чем за тысячу долларов. Я решился и купил. Автомобиль оказалась мощнее жигулевской шестерки, которая у меня в Минске была. Низкая посадка, маленький спортивный руль и короткий рычаг переключения передач. Видно, до меня гонял какой-то пацан.
Да я и сам тогда еще пацан. Мне не было и сорока. За руль своей собственной машины я сел только в тридцать. Не нагонялся еще.
Когда я залил в тачку супер, сразу почувствовал ее дерзкий нрав. На второй пониженной она разгонялась за сто метров до сорока миль. Я входил в траффик на хайвеях, как нож в масло. Никаких гидроусилителей на рулевом, никаких посредников, прямое физическое управление машиной, когда она как женщина, послушна любому творму движению, угадывает желания. На этой полуспортивной с маленькими широкими колесами тачке я пошел работать в карсервис в район, где живут хасиды.
Вертлявые и крикливые хасидские дети затихали и зачарованно смотрели на манипуляции, которые я производил руками и ногами, двигаясь в траффике по Бруклину.
Я был единственным из всего полулегального карсервиса на углу одиннадцатой и сорок восьмой, кто соглашался ездить в Манхеттен.
Я быстро почуствовал драйверский стиль этого сумасшедшего города. Понял, каких водителей опасаться, чего ожидать. Черные, которые состояли в вечном расовом конфликте с белыми, перенесли эту проблему на хайвей. Берегись черных, на разбитых тачках. Сделает аксидент, бросит машину и уйдет пешком. Его тачка скорее всего без страховки или украдена.
Берегись молодых женщин. Автомобиль уравнивает всех. У этой сучки с длинными красными ногтями в красной спортивной тойоте в два раза больше лошадей, чем у меня. Дерзость, рассчет и пацанское со стыком вождение , сделали меня королем Боро-Парка.
Осенью 88 года в один из еврейских праздников я взялся доставить из Бруклина в Манхеттен к Валдорф Астории богатую еврейскую пару. Они спешили. Должны были быть до захода солнца в Валдорф Астории. Она была совсем юная черноглазая в модно сделаном под Эдит Пиаф парике, у него на голове роскошная меховая папаха, и белые гольфы, которые делали его похожим на шахматную фигуру.
Когда вырвавшись из траффика на скорости пятьдесят миль в час я вошел тоннель под Гудзоном, он достал молитвенник и раскачиваясь, как иннерционная игрушка, начал молиться. В зеркале заднего вида я поймал ее любопытный взгляд.
Я гонял на своем фордике по Нью-Йорку словно это были компьютерные гонки. Все молодые хасидки были в меня влюблены.
Leave a Reply