По мере приближения 21 сентября – даты, на которую назначен общероссийский Антивоенный Марш в Москве, все больше споров о том, что значит требование мира. В частности, все больше упреков к организаторам Марша в том, что они, якобы, лукавят, выдвигая требования только к российской власти. К этим упрекам присоединился Олег Кашин, один из лучших и талантливейших, на мой взгляд, журналистов России (такая оценка его журналистского таланта, конечно, вовсе не означает согласия со всеми его переменчивыми и, по моему мнению, весьма сумбурными позициями по разным вопросам).
Думаю, это хороший повод ответить не только и не столько Кашину.
Сам Олег Кашин высказал претензию к моему «фейсбучному» «лайку» под очередными «итогами дня» популярного украинского военно-политического аналитика Дмитрия Тымчука, руководителя группы «Информационное сопротивление». «Вот под этим текстом стоит лайк Сергея Давидиса — организатора митинга за мир в Москве (21, что ли, числа). Прочитайте текст, слова «мир» в нем нет, зато есть «каждый комплект оторванных ручек-ножек агрессоров — это очередной шаг к прозрению полоумного российского общества», «достойная участь оккупанта — быть закопанным в безымянной могиле, как собака, еще и на чужбине», «Господин Путин, забирайте, пожалуйста, свое мясо назад. Не надо поганить им нашу землю. Не ходите, в общем, на этот марш, если вы против войны», — пишет Кашин.
Ответ на этот упрек стоит разделить на две части. Касающуюся меня и моего «лайка» и содержательную, касающуюся собственно Марша и его позиции относительно мира.
Сам формат «лайка» в «Фейсбуке», конечно, не предполагает, что «лайкнувший», подписывается под каждым словом и интонацией автора. И в данном случае с моей стороны он означает поддержку в целом позиции и интенций Тымчука и, шире, политической линии, которую автор символизирует. Тымчук и его сводки по итогам дня, начинающиеся традиционным обращением «братья и сестры», за последние полгода стали своеобразным символом сопротивления, в том числе вооруженного, агрессии против Украины, посягательствам на само существование украинского государства и его европейский выбор. Лично я в этом полностью солидарен и с Тымчуком, и с украинским народом.
Однако важная разница между нами в том, что Тымчук — гражданин и патриот Украины, страны подвергшейся агрессии и защищающейся от нее, а я — гражданин и патриот России, страны, организовавшей и осуществляющей эту агрессию.
Я уверен, что практически вся политика руководства нашей страны по отношению к Украине в течение последнего года направлена против интересов России и ведет ее к катастрофе, поэтому нет большой разницы в наших оценках Путина, российской власти и пропаганды в целом.
Но граждане России, воющие и погибающие в Украине на стороне мятежников, для Тымчука — просто враги, на которых он смотри сквозь прорезь прицела. Вполне понятно, что в его эмоциональных текстах нет сочувствия и понимания по отношению к ним. Сочувствие, понимание, уважение к павшим у Тымчука объяснимо расходуются на своих: на солдат украинской армии, бойцов добровольческих батальонов, мирных жителей, погибающих в ходе разожженной руководством России войны. В конце концов, в военной публицистике Эренбурга или стихах Симонова мы тоже вряд ли встретим сочувствие и понимание по отношению к немецким солдатам.
И если сознательные и информированные российские участники этой войны, такие как Стрелков, Бородай, Безлер, Бабай или Моторола, для меня такие же враги, как и для Тымчука, то многие «простые» российские добровольцы, обманутые наведенной фата-морганой русского мира, увидевшие в войне героический и, как им показалось, благородный выход из бедного и бесперспективного провинциального прозябания, — уже другое дело. Каждый случай индивидуален, но мне жаль большинство из этих обманутых и обманывающихся людей.
Тем более другое дело — военнослужащие. Двадцатилетние парни из маленьких городков Ставрополья, Псковской, Костромской, Ивановской области или Мордовии — тоже жертвы этой войны. Их смерти и увечья — еще одно преступление российской власти. Можно сколько угодно говорить о том, что они пришли на чужую землю с оружием в руках, что они выполняли преступный приказ, но требовать от них вырваться из своей среды, своего образования, опыта, окружения, да даже и возраста — значит, требовать практически невозможного. Если одурманивающей пропаганде оказалось подвержено большинство наших сограждан, включая весьма образованных и самостоятельно мыслящих, то чего можно требовать от вчерашних срочников, зачастую принужденных подписать контракт? Вспомним, продолжая аналогию, что на Нюрнбергском процессе вермахт не был признан преступной организацией, а сама по себе служба в нем и участие в агрессивной войне — преступлениями.
Так что, «лайкая» текст Тымчука, я соглашаюсь не с формой, а с содержанием его анализа, в котором, увы, нет ничего уникального. Да, гибель наших солдат на украинской земле оказывается трагической платой за прозрение российского общества. Да, посылая их на необъявленную войну, российская власть обрекает наших (все равно наших!) ребят на безвестную смерть и тайное захоронение. Да, эта преступная необъявленная война должна быть как можно скорее прекращена.
Но, в конце концов, мои «лайки» в «Фейсбуке» — мое частное дело, не имеющее отношения к Антивоенному Маршу, одним из многих десятков причастных к организации которого я имею честь быть.
Более важный вопрос — о том, чего и от кого требует Антивоенный Марш. Тот же Олег Кашин спрашивает меня: «Это Марш за мир или за победу АТО?»
Главное требование Марша ясно изложено на странице мероприятия в том же «Фейсбуке»: «Мы требуем прекращения безответственной агрессивной политики российской власти».
Именно это является общей позицией, объединяющей организаторов. Как российские граждане мы, в первую очередь, отвечаем за действия нашей страны, за участие в боях наших солдат, за поток наших танков, установок залпового огня и прочей боевой техники через границу с Украиной. Все это делается от нашего имени и за наши деньги. В то же время мы и по сути уверены в том, что именно прекращение прямого вмешательства в дела Украины со стороны нашей страны — первый и ключевой шаг к миру. В этом мы не оригинальны, такую же позицию не раз высказывало и мировое сообщество в лице многих государств и международных организаций.
У организаторов нет солидарной позиции по поводу того, как Украине следует после прекращения такого вмешательства решать конфликт, который станет после этого действительно внутренним. Да это и не наше дело, а внутреннее дело Украины и самих украинцев.
Размышляя об этом уже вне прямой связи с требованиями Антивоенного Марша, стоит попытаться понять, как вообще мыслим переход к миру из нынешней трагической ситуации.
Мыслим ли сколько-нибудь мир посредством немедленного прекращения огня и остановки войск на тех рубежах, где они находятся сейчас (подозреваю, что именно этот вариант близок многим критикам Марша, включая Олега Кашина)? Наверное, да, при выполнении нескольких условий. Немедленное введение на спорных территориях международного управления без участия России как стороны конфликта, установление реального контроля международных вооруженных сил, например, войск ООН, на линии прекращения огня и на границе Украины и России, роспуск незаконных вооруженных формирований и административных органов. Амнистия, освобождение пленных и заложников, возвращение беженцев, проведение свободных и конкурентных выборов под международным контролем, возможно, спустя время, референдума о статусе территорий. Получается что-то вроде мирного плана Порошенко под мощным международным контролем.
Реалистичен такой план установления мира? Нет, даже если бы стороны конфликта на него согласились. У международного сообщества нет ни ресурсов, ни воли для того, чтобы взять под реальный контроль территорию с несколькими миллионами жителей и большим количеством никому не подчиняющихся вооруженных людей (а последнее обстоятельство означает еще и неизбежные серьезные потели в рядах миротворцев).
Мыслим ли сколько-нибудь прочный мир без упомянутого внешнего контроля, просто посредством немедленного прекращения огня на тех рубежах, где сейчас находятся войска? Нет, поскольку между сторонами полностью отсутствует доверие, а ДНР и ЛНР через открытую границу получают военную поддержку со стороны России, при этом претендуя то на всю территорию Донецкой и Луганской областей, то и вовсе на семь областей Юго-Востока Украины. При этом никакие заслуживающие уважения и доверия выборы и референдумы в условиях террористической диктатуры, установленной в ЛНР и ДНР, невозможны, да и просто признать легитимным такой status quo не сможет ни Украина, ни мировое сообщество. Украина — потому что законно избранная власть не может согласиться с оккупацией или захватом никем не уполномоченными бандитами существенной части территории, населенной миллионами граждан страны. Долг любой власти в таком случае — первым делом установить порядок, защитить граждан, а потом решать остальные вопросы. Мировое сообщество — потому что немотивированный силовой захват вооруженными самозванцами при поддержке соседней страны части территории государства — неприемлемый прецедент, рушащий сложившийся международный порядок.
Разумеется, баланс военных сил может стабилизировать линию фронта на каком-то рубеже, а истощение сил — снизить накал боевых действий, но такую ситуацию невозможно назвать миром, только временной вынужденной передышкой для продолжения войны.
Так что установление мира в результате прекращения военной поддержки мятежников нашей страной и быстрого успешного завершения АТО выглядит, пожалуй, самым реалистичным сценарием.
Вопрос же о праве наций на самоопределение, который традиционно поднимается в этой связи противниками мира и прекращения вмешательства нашей страны, в данном случае некорректен.
С одной стороны, потому что этот вопрос может и должен обсуждаться в рамках политической дискуссии после установления мира; в условиях войны никакое волеизъявление народа выяснить невозможно.
С другой стороны, потому что это право не является абсолютным, а уравновешено принципом суверенитета государств. Донбасс — не колония Украины, там не было и нет геноцида (вообще, ни один противник украинского государства не погиб до того, как вооруженные бандиты не начали неспровоцированно силой захватывать власть) или этнических чисток (как, например, в Косово). За 23 года существования Донбасса в независимой Украине там, кажется, вовсе не было столкновений или беспорядков на этнической почве.
Ну и, с третьей стороны, не нашей стране, где ради недопущения независимости Чечни было убито 100 тыс. чеченцев, где введен уголовный запрет даже на обсуждение возможности самоопределения, где сажают за решетку граждан за одно намерение провести публичную акцию в поддержку федерализации, говорить о праве на самоопределение граждан другого государства.
Эти размышления, повторяю, напрямую не касающиеся Антивоенного Марша, я привел затем, чтобы высказать простую мысль. «Мир» — не абстракция, в проведении Марша за мир вообще, с требованием ко всем сторонам стать добрыми, гуманными, разумными и перестать воевать смысла не больше, чем в проведении Марша за установление царства Божьего на земле.
Требовать можно от конкретных субъектов конкретных действий, ведущих к установлению мира. Организаторы Антивоенного Марша 21 сентября требуют от российской власти прекращения агрессии против Украины и, в первую очередь, прекращения военного вмешательства на территории Украины.
СЕРГЕЙ ДАВИДИС EJ.RU РОССИЯ
Leave a Reply