Народные исказители

Искусство интервью в журналистике требует жертв. Нельзя печатать тупую расшифровку, ибо читателю трудно будет продраться сквозь чащу косноязычной человеческой речи. Необходимы сокращения и редактура. С другой стороны, редактировать ее, эту речь, надо бережно. Стремясь сохранить особенности слога.

Искусство это понемногу утрачивается. В эпоху ньюсмейкеров и чисто конкретных информационных войн уже не до стилистических красот. На вес золота каждый речекряк и любая оговорка, и на “Эхе Москвы”, к примеру, давно уже публикуются простые распечатки прозвучавших в эфире бесед. А редактура в некоторых других изданиях порой сводится к неожиданным уточнениям в скобках типа “как сказал Путин (В.В., президент России. – Ред.)”.

Видимо, со всем этим ничего уже не поделаешь.

С чем смириться тяжелей, так это с прямым враньем при публикациях интервью. Однако вместе с печатной версией разговора теперь нередко выкладывается и видео- или аудиозапись, и текст легко проверить на соответствие. Было бы время и желание.

Вот громкий заголовок в “Лайфньюс”: “Летчица Савченко: Ополченцы не сбивали малайзийский “Боинг”. Вот расшифровка допроса, который провел птенец гнезда Габрелянова, беседуя с пленной. Вот что она якобы сказала, отвечая на вопрос корреспондента насчет “Боинга”: могли или не могли его сбить так называемые ополченцы.

Нет, не могли. У них действительно есть хорошие воины. Но они не могли сбить этот самолет. Сейчас все говорят о том, что его сбили системой “Бук”. Но одной пусковой установки, даже если она у них есть, недостаточно для того, чтобы сбить самолет на высоте 10 тысяч метров. Должна работать специальная система наведения, которой управляет обученный человек. При этом он должен был перейти на сторону ополченцев и не потерять сноровки. Он должен был бы пристреливаться, тренироваться, иначе попасть просто невозможно

. А вот что она сказала на самом деле.

…Нет, не могли. Ну, то есть будем говорить, что сбит “Буком”, но это тоже только мои догадки. То есть не комментируйте это, как какие-то факты я сказала. Эта система работает с наведением. И на высоте 10 000 метров увидишь от самолета только воздушный поток. То есть завихрения. То есть полосу какую-то. Должны были работать системы наведения. Не идет “Бук” один, это целая система. Есть ли у них такие специалисты, могли бы они поставить там “Бук”? Ох. Ну, сомневаюсь, потому что, во-первых, да, надо пристреляться. То есть это действительно, даже если человек служил когда-то в этих войсках и потом он встал на сторону ополчения или еще что-то. Это должны быть действительно люди, которые не теряли сноровки, чтобы попасть. Либо они промахнулись! Тогда это может быть.

Как видите, речь летчицы лихо отредактирована. Точно приведена лишь первая фраза. Повторено “не могли сбить”, хотя она этого не говорила. Вписаны слова про “хороших воинов”-сепаратистов и некоторые другие. Выкинута просьба заложницы, понимавшей, с кем имеет дело, “не комментировать” в том смысле, будто она излагает не версию, но “факты”. Вычеркнуты, перевраны или подчищены размышления, в ходе которых Савченко приходит к выводу, что с “Буком” должны были работать профессионалы. Отрезан финал. Самые важные слова о том, что подзабывшие военную науку наемники могли попросту промахнуться по другой цели и попасть в “Боинг”.

К слову, эта версия не противоречит последним новостям от Чуркина, который тоже допустил, что боевики могли сбить пассажирский самолет по ошибке. Но для читателей “Лайфньюса” все эти сведения явно лишние, и фраза, вырванная из контекста, становится заголовком. Геббельс был талантливым человеком, да. Еще он был поразительной сволочью, но этого Путин не говорил, и мы ему приписывать не станем.

Вообще по Габреляновым и их питомцам судить о журналистах не следует, и вот вам прямо противоположный пример. Командир батальона “Восток” Ходаковский дал интервью агентству Reuters, в ходе которого рассказал массу интересных вещей. Так, выяснилось, что у боевиков имелся означенный “Бук”, который мог быть привезен из России и отправлен домой после катастрофы “Боинга”. Чуть позже, когда к нему пришла мировая слава, Ходаковский спешно опроверг свои собственные слова – в интервью тому же “Лайфньюсу”, разумеется.

Вчера коллеги из международного новостного агентства ответили им всем – и знаменитому командиру “Востока”, и легендарному Арам Ашотычу. Ответили как положено, выложив запись и распечатку беседы с Ходаковским, которая была посвящена “Боингу”. Это весьма поучительное и познавательное чтение.

Впрочем, и тут не обошлось без редактуры, но очень мелкой, почти незаметной и никак не влияющей на смысл сказанного. Здесь (вооружимся указкой) интервью – яркий пример заботливого отношения к слову и к собеседнику. Все его драгоценные мысли без малейших передержек из устной речи перенесены в текст и преданы гласности.

Это речь, полная внутреннего драматизма, и в напечатанном виде она не теряет своей эмоциональной окраски. Заметно, что Ходаковский почти не сомневается в том, что самолет сбили его соратники, и даже потрясен этой трагедией. Правда, он пытается переложить вину на Киев, утверждая, что “Украина все сделала для того, чтобы гражданский самолет был сбит”, но и оговаривается: “Я террорист, сепаратист, ополченец – как угодно… то есть, соответственно, я стою уже на заангажированных позициях”. Мы слышим живой голос живого человека. У нас складывается определенное впечатление о нем. И о событии, о котором он повествует.

Собственно, классическое интервью, слегка отредактированная, но достоверная беседа к тому и сводится, чтобы читатель мог составить себе представление о личности интервьюируемого и о фактах, которые он излагает. Читатель или слушатель – он ведь не дурак и сам разберется что к чему. Лишь бы ему не мешали посредники, в просторечии – журналисты. В нормальных странах они честно исполняют свой долг. В странах иных способны исказить даже записанную речь и не стыдясь выставить собственноручно изготовленную туфту рядом с опровергающим ее оригиналом.