В Одессе произошла цепочка терактов. Все они направлены против активных сторонников Майдана. В программе “Лицом к событию” – фильм о ситуации в городе, и о том, что сами одесситы думают о целях и задачах террористов
Елена Рыковцева: «Укрепи мой дух, закали волю, поселись в сердце моем. Пусть найду я смерть сладостную, смерть в муках за тебя, и растворюсь в тебе я и буду жить вечно в тебе, вековечная Украина, могучая и соборная». Вы слышите молитву Патриота Украины, клятву, которую дают перед тем, как идти в бой, бойцы батальона «Азов». Сейчас эта клятва звучит около памятника Дюку, где вспоминают героев Небесной сотни. Дюк – это было место традиционного сбора одесского Евромайдана, поэтому сюда пришли активисты Майдана, и пришли вот эти мальчишки, чтобы сказать последнее прощай своим павшим сверстникам и поклясться, что они готовы встать вместо них. Совсем еще дети, поэтому женщины, которые их слушали, кричали им, что не нужно умирать за Украину. Нужно жить за нее. Это правильные слова. Но война же идет, не заканчивается. И уже на этом митинге памяти Небесной сотни, стало известно о том, что еще два одессита, бойца батальона Азов, отдали свои жизни за Украину. Спустя два дня, 23 февраля, в тот день, который в России называется днем Защитника Отечества, а Украина больше не празднует, Одесса хоронила этих своих героев. Их боевой товарищ сказал на траурном митинге, что они собирались хоронить обоих в закрытых гробах, но мать одного из них настояла, чтобы гроб с ее сыном открыли, чтобы все увидели, что эти изверги сделали с ним. То, что все увидели, мы показывать вам не будем. У парня было отрезано ухо. Лицо изуродовано. Те, кто выступали на митинге, впрямую обвиняли в этом боевиков, прибывших из совершенно конкретного региона России. В Одессе вы можете услышать самые полярные мнения по поводу этой войны, но вы не найдете ни одного человека, который бы сомневался, что с Украиной воюет Россия. Я также не сумела найти людей, которые хоть как-то бы в этом ее оправдывали, все ровно наоборот – даже те одесситы, которые когда-то были настроены пророссийски, говорили мне, что Владимир Путин нанес им личное оскорбление, когда забрал Крым, а потом напал на Донбасс, один одесский предприниматель сказал, что это так же подло, как напасть на глубоко больного человека, который вот в эту конкретную минуту не может оказать сопротивления. Вообще-то, я никак не думала, что 23 февраля мы будем в Одессе снимать похороны. Мы думали, что в этот день могут пройти акции неких пророссийских активистов. И тогда мы сможем показать акции Майдана и Антимайдана. Но оказалось, что открытых публичных акций антиукраинской направленности в Одессе давно не проводится. Но это совсем не значит, что их нет совсем. Просто из поля публичной политики они переместились в подполье. Одесса стала объектом атаки террористов. И попытка очередного теракта произошла ровно в день годовщины Майдана на пороге кафе «У Ангеловых».
Ирина Ангелова: Что случилось? Закрылись, закрылось кафе, я, естественно, продолжала работать, как всегда до утра, а дочка ушла в кино. Вернулась из кино. Звонок мне следует, что под дверями кафе видит пакет. Аккуратненький стоит такой, не бомжовский пакет, вполне приличный. Она говорит: «Я вызвала милицию. Выходи через черный ход, потому что есть подозрение, что это что-то не то». Через какое-то время, через 5 минут приехала милиция, естественно, первый осмотр был визуальный, человек сразу убежал от пакета, потому что он тикал. Он сразу услышал часовой механизм, быстро покинул место. Тогда уже вызвали взрывотехников, туда приехала «скорая», пожарная, все, как положено. Появилось много людей в погонах, СБУ, криминальная милиция. Здесь серьезно все было оцеплено. У страха глаза велики, хорошо, думаю, тикает, может показалось. Пока шла эта операция где-то в течение двух часов по разминированию, была надежда, что это мусор или кто-то что-то бросил, случайно забыл, сел посидеть на ступеньках и забыл. Я все эти несколько часов молилась, потому что неприятно было знать, что кто-то желает твоей смерти. Потому что все, которые были до этого взрывы, они наносили чувствительные разрушения. Я понимаю, что это арендованное помещение и если что-то произойдет, мне, естественно, придется покрывать все эти расходы, и так сейчас тяжело. Почему-то я не думала о том, что мы могли пострадать, мы уже вышли, мы уже не попали в зону риска, но здание и кафе, которое мы арендуем, опять же это не наше. Это меня больше всего убивало, что уже людей вывели, уже людей из дома эвакуировали, вокруг все было оцеплено, уже никто не ходил.
Елена Рыковцева: Он оказался настоящим?
Ирина Ангелова: Он оказался, к сожалению, настоящим. Разминировал робот, даже не люди разминировали. Есть какая-то техника, все это выглядело очень солидно. Когда взорвали этот пакет, его взорвали, потому что его обезвредили, робот что-то перерезает, не знаю, как это происходит, его взорвали обезвреженным, был сильный хлопок, но не взрыв даже. К сожалению, этот момент, когда я уже увидела, что вылетели оттуда порошки, было понятно, что это не просто какие-то ненужные вещи, в этот момент я реально поняла, что в принципе могло бы быть все очень плохо.
Елена Рыковцева: Вы когда анализируете цепочку ситуаций с этими взрывными устройствами, у вас какое ощущение — это был направленный против вас акт почему? Вписываетесь ли вы в эту цепочку?
Ирина Ангелова: У меня почему-то такое киношное мышление, я это все вижу как какой-то художественный фильм. Для меня это не то, что несерьезно — это серьезно. Но я вижу сценарий, вижу людей, которые сидят, у них ручка, бумажка, и они, к сожалению, не обладая великим интеллектом или большим кругозором, они не до такой степени мониторят интернет, просто кто мелькает больше всех, кто высказывается по ситуации, какую-то имеет позицию. Таких людей сегодня немало. Из рестораторов у нас одна-две фамилии, люди, которые какую-то имеют позицию, все остальные никуда не вмешиваются. Самые жаркие места в аду приготовлены тем, кто никуда не вмешивается. Поэтому если сегодня не стоять по разные стороны баррикад, то это никогда не кончится, то есть позиция необходима. Я выбрала позицию, не принадлежу ни к каким партиям, ни к каким движениям, просто позиция со стороны справедливости.
Елена Рыковцева: То есть вы со своей позицией эту историю связываете?
Ирина Ангелова: Я со своей позицией связываю напрямую, я вижу людей, которые составляли список и вписали нас в этот список. Я знала, что рано или поздно в какой-то список черный я попаду.
Елена Рыковцева: В чем ваша позиция проявляется, как она выглядит? Что вы делаете такое, что может раздражать какие-то определенные группы?
Ирина Ангелова: Во-первых, мы с первой минуты встали на сторону страны, в которой я проживаю. Я встала на украинскую сторону. Я, честно говоря, не хотела бы, чтобы здесь была Россия. Не потому, что я не люблю, я русская, у меня очень много родственников в России, в Москве, я с удовольствием ездила и все было прекрасно. Я не против людей русских, я не против россиян, я против того, чтобы сюда вошла та система, которая возрождается, то есть совок. Я жила при совке, честно скажу, я не хочу туда. Я вижу, что происходит — все движение назад. У меня же все движения в моей жизни вперед. Сегодня это место устроено по сути своей по-европейски. Я сегодня готова жить по законам европейским и делать свое дело по законам европейским, подчиняться европейским законам, потому что они справедливы, и они служат человеку. То, что придет к нам сегодня из России, я не уверена, что это служит человеку, и это отрицать невозможно, что это работает против общества, против людей. Я против той власти, которая у меня все забрала, я считаю, что она забрала у меня все, что я создавала за долгие годы, разрушила мой бизнес, разрушила мою жизнь, исторгла меня из места, где мне было очень хорошо и где было хорошо очень многим. Это произошло при старой власти. Как себя будет вести новая, что она будет делать — этого я пока еще не знаю, ей пока рано об этом высказываться. Но во всяком случае какие-то хотя бы попытки что-то изменить в лучшую сторону есть — этого отрицать никто не может. Увенчается ли это успехом? Это, я думаю, зависит не только от нашего правительства, но и от позиции. Почему страна бедная? Все говорят — это власть виновата. Да вы, ребята, сначала все украли.
Елена Рыковцева: Можно уточнить, кто эти силы, которые украли?
Ирина Ангелова: Это вся власть, которая была до этого.
Елена Рыковцева: То есть это проделки бывшей власти все, что сегодня происходит в Одессе, вы так думаете?
Ирина Ангелова: Я не то, что думаю, я просто в этом уверена. Я вижу, какие милиционеры, извините меня, с одной звездочкой на погонях ездят, по 300 тысяч машины у них, по 3 миллиона дома. Я вижу все, поэтому мне доказательства не нужны. Пожалуйста, давайте съездим в Царское село и узнаем, кто там живет. На сегодняшнюю зарплату и по справедливости никто бы ничего себе не построил — это все чиновники. Мы же не понимали, что можно это изменить как-то, в голову не приходило, что можно это изменить. Я всегда была убеждена, что так будет всегда. И когда малейший шанс возник, что хотя бы что-то можно. Невозможно же всю жизнь работать на трутней, они просто забирают у тебя мед, ты носишь, носишь, они все сожрали, даже на зиму нам не оставили. Мы скоро сдохнем с голоду, а у них все замечательно. Так вот, как только малейший шанс возник, что это все можно изменить, я присоединилась к людям, которые хотят что-то изменить.
Елена Рыковцева: Здесь нужно сделать обязательное отступление. Я говорила с другим предпринимателем в Одессе, который уверял меня, что в смысле коррупции ничего не изменилось, а стало даже хуже, «вместо Донецкой мафии пришла львовская». Я спрашивала: они действительно из Львова? Он говорил уклончиво, что не совсем так, что просто пришли «другие». Я несколько раз слышала, что уровень коррупции даже вырос при этих других, мне называли даже фамилию конкретного нового человека, которому бизнесмены несут теперь взятки, но я не очень понимаю, почему мне они ее называли, а своей милиции нет? Это же тоже непременное условие тотальной коррупции – тотальное молчание, тут никакой Майдан не поможет. И может быть поэтому в Одессе достаточно часто можно встретить людей, которые жалеют обо всем, что случилось, я не один раз слышала: «Да пусть бы уже лучше Янукович продолжал воровать, чем весь этот ужас».
Бабушка: Они устраивают эти Майданы, Майданы. А что, сейчас лучше что ли? А какая разница? Вы меня извините, я ничего не говорю, я не целую Януковича, но при Януковиче мы жили спокойно и было не так дорого. Никакой войны, ничего не было. А считают его марионеткой. А вы что, лучше что ли? То же самое.
Елена Рыковцева: Я спрашивала у активистов одесского Майдана, что они думают о таких настроениях, о том, что многие разочаровались, что они говорят, лучше бы не было этого Майдана, но нет, эти люди полагают, что по другому было нельзя.
Александр Остапенко, координатор одесского Евромайдана: Есть люди разные. Наверное, кто-то разочаровался. Ведь мы все, исходя из своих человеческих амбиций, хотим, чтобы все изменилось сразу и быстро. Так, к сожалению, в жизни не бывает. Когда 23 года был сплошной застой и деградация украинской государственности, невозможно в течение года построить другое государство. Мы все это начали понимать и понимаем, что это большой и трудный путь, и мы его обязательно пройдем.
Наталия Петропавловская, лидер движения «Защитим Одессу вместе»: Как можно было по-другому? У власти клика Януковича абсолютно была воровская, которая довела всю эту постсоветскую структуру до абсурда. Это действительно был режим, с которым нельзя было мириться. То, что они 16 декабря приняли законы диктаторские — это была последняя капля.
Елена Рыковцева: Вернемся в кафе «У Ангеловых». Оно, как вы уже поняли, совсем не первая мишень в списке террористов. До этого взрывные устройства подкладывали в офисы Приватбанка, принадлежащего, как известно, «спонсору Майдана» олигарху Коломойскому. Объектами нападения становились помещения одесских волонтерских структур, помогающих фронту. От взрыва пострадал офис «Автомайдана». Потом перешли к частным квартирам. И тоже каким-то неслучайным.
Борис Херсонский: Взорвалось взрывное устройство на лестничной площадке между квартирой, в которой я прописан, мой сын, моя дочка, и между хостелом небольшим. Была ближе к хостелу. Там стояли, насколько мне рассказал мой сын, мешки с мусором, так что там было легко замаскировать его. Взрыв был достаточно мощный, полтора килограмма тротила его оценивают. Вылетели двери, вылетели стекла не только в моей квартире и в хостеле, но и на других этажах, пошли трещины по дому. Короче говоря, это был достаточно мощный взрыв. По счастью никто не пострадал. Я даже могу сказать, почему: все эти взрывные устройства не имеют поражающих элементов, то есть там только взрывчатка, там нет болтов, гаек, других полезных железных предметов, которые обычно и творят самые тяжелые вещи. Поэтому мы это расцениваем, несмотря на повреждения, которые получил дом, как акцию устрашения.
Елена Рыковцева: Она вписывается во все другие ситуации аналогичные, которые тем, что уже происходили?
Борис Херсонский: Конечно, это цепочка. Аналогичных два взрыва, которые были после. Был взорван офис волонтерской организации и сейчас, правда, удалось обезвредить это взрывное устройство, то кафе, в котором мы сидим. С учетом того, что десятилетиями в Одессе никогда ничего не взрывали, это много.
Елена Рыковцева: Вы согласны, что какую-то определенную группу людей хотят запугать?
Борис Херсонский: Мне представляется, что есть тут несколько задач. Мишенью, наверное, не столько являются эти люди, сколько их соседи. По-моему, важно то, что другие люди, близко живущие, должны смотреть на тех, кто помогает волонтерским организациям, тех, кто занимает проукраинскую позицию, как на опасных соседей, которые создают неприятности.
Елена Рыковцева: Это Борис Херсонский, врач, поэт, публицист, сторонник Майдана. Вместе с ним и еще двумя одесситами мы разговариваем как раз в кафе «У Ангеловых». Все они специально пришли поддержать Ирину, у которой сейчас мало клиентов, потому что люди напуганы. Перед визитом в это кафе мы, кстати, специально вышли в Городской сад, чтобы спросить, чувствуют ли себя сегодня одесситы в безопасности? И с чем они связывают все эти взрывы? Мы получили достаточно противоречивые ответы. С одной стороны, да, все вроде бы пока в порядке.
Студент: Я чувствую себя абсолютно защищенным в городе Одессе.
Елена Рыковцева: А с другой стороны, конечно же, их настораживают все эти взрывы. И они совсем не считают случайной всю эту цепочку.
Елена Рыковцева: А с другой стороны, конечно же, их настораживают все эти взрывы. И они совсем не считают случайной всю эту цепочку.
Студент: Считаю, что это больше провокация, личные действия со стороны неизвестных нам, не совсем, будем говорить, хороших.
Прохожий: Под банки, под кафе, под офисы волонтеров — вот это спросите лучше. Мне кажется, вся причина именно в этом для дестабилизации ситуации в стране. Я не знаю, кто это сделал, не хочу даже знать, мне главное, чтобы не взрывали. Слава богу, что они это делают ночью, не так, как в Харькове.
Продавец: Мне кажется, сеют панику, провокацию для того, чтобы люди были более нагнетенные, ожесточенные и чтобы можно было творить чудеса под эту лавочку.
Прохожий: Логика под банк — это понятно. «Приватбанк» – это Коломойскому мстят. Потому что Коломойский спонсирует батальоны, поэтому люди показывают, что с ним не согласны. Теракты происходят возле активистов, которые были за Майдан. Значит делают целенаправленно, как бы намекают. Знаете, есть такое понятие «черная метка».
Елена Рыковцева: Чего хотят, чего добиваются?
Прохожий: Просто, чтобы накалить обстановку. Если все повышается, ЖКХ опять повышается, газ повышается. Так же, как и Майдан начался.
Прохожая: Я думаю, это из-за войны на Донбассе. А Одесса лакомый кусочек — это же порт наш.
Елена Рыковцева: Чего хотят добиться, подкладывая взрывпакеты?
Прохожая: Дестабилизировать обстановку в стране. Я знаю, что около меня взорвался «Приватбанк», волонтеры, которые помогают нашей армии на востоке.
Елена Рыковцева: Мы возвращаемся в кафе, к разговору с тремя одесситами, которые тоже пытаются сформулировать цели, преследуемые террористами. Говорит Всеволод Люмкис, чемпион СССР по КВН 1990 года, автор и член команды джентльменов Одесского университета.
Всеволод Люмкис: Я согласен, что целей много. Мне кажется, главная для главного заказчика, который не в этой стране, главная задача дестабилизировать обстановку, чтобы тут было плохо, нервно, неспокойно, нестабильно, разрушительно. Эти взрывы — это запугивание не столько конкретных людей, хотя, конечно, это тоже, это горе и беда человеческая, о чем говорить, но просто общая дестабилизация обстановки. Понятно, что мы находимся в наше время, если отстраниться и посмотреть со стороны, то идет сейчас на этой планете соревнование, кто раньше — Запад-Кремль или Кремль-Украина. Кремль старается наперегонки.
Елена Рыковцева: Я так понимаю, что вы связываете эти взрывы, попытку дестабилизации с Россией. Здесь кто-то считает, что это наследие команды Януковича.
Всеволод Люмкис: Есть заказчик. Кого легко ему найти исполнителями, вполне возможно, что конкретных адресатов этих взрывов выбирают уже на местном уровне. К сожалению, общая тенденция не меняется.
Елена Рыковцева: Вы чувствуете, что на людей это влияет?
Всеволод Люмкис: Это не может не влиять. Конечно, никто не закрывает глаза и не делает вид, что этого нет вообще. Конечно, это не добавляет хорошего настроения.
Елена Рыковцева: В нашем разговоре также участвует Александр Галяс, заместитель редактора газеты «Порто Франко».
Александр Галяс: На самом деле целью являются не столько конкретные люди, хотя, безусловно, они являются, сколько город. Не будем забывать такую вещь, у меня абсолютное предчувствие, предположение, что идет планомерно подготовка ко 2 мая. 2 мая годовщина, абсолютно очевидно, что здесь будут какие-то события, если до этого не начнется что-то более грандиозное в масштабах Украины, то в Одессе 2 мая, если не предупредят наши доблестные защитники отечества, то возможен очень серьезный взрыв, беспорядки, которые может быть и перекроют то, что происходило год назад.
Всеволод Люмкис: Я сейчас скажу вещь, которая может вызвать очень сильную встречную реакцию, то, что произошло в Одессе 2 мая — это трагедия, это ужас, это не подлежит сомнению, тут нечего обсуждать. Но если бы не было 2 мая, здесь был бы Донецк и Луганск, здесь было бы гораздо хуже. Это никоим образом не оправдывает то, что произошло 2 мая, но мне кажется, что это так.
Елена Рыковцева: Действительно прекратилось это регулярное противостояние?
Всеволод Люмкис: Просто потому, что тому лагерю, который здесь бесчинствовал под флагами Антимайдана, собирался на Куликовом поле, разносил город, действительно городу надоело, город вышел и дал им по голове. Чтобы это не было неправильно понятно, не собирал город никого и не сжигал, но тем не менее, когда они вышли 2 мая «наводить порядок» в городе, город собрался и дал им по голове. К сожалению, это закончилось еще большой трагедией. Если бы не дал по голове, почему бы к ним через два дня не приехали «вежливые люди».
Елена Рыковцева: Согласны ли вы с этим, что поскольку прекратились прямые стычки, ко 2 мая, к годовщине нужно что-то такое поднимать?
Борис Херсонский: Я согласен с той частью, что во многом это еще и демонстрация. В этих взрывах много демонстративности и в том числе это подогрев ситуации в Одессе. Вот смотрите: в Одессе неспокойно, в Одессе работает пророссийское сопротивление, Одесса не сложила оружие, Одесса русский город. Одесса, вставай, Россия, принимай. Я думаю, что этот аспект. Я, конечно, не согласен с тем, что город собрался и дал по голове. Я уже не говорю о том, что более половины людей было не из Одессы, там было много харьковских ультрас и вообще людей, непонятно, откуда. Ходила женщина и спрашивала: тут хоть один одессит есть? Мы ей сказали, мы были одесситами.
Всеволод Люмкис: Когда это началось, когда это пошло в интернете, начали съезжаться люди со всего города. Начиналось действительно с марша фанатов «Черноморца» и «Металлиста», подкрепленного самообороной местной и Антимайдана с Куликова поля. Но когда начались стычки, стали съезжаться люди с города.
Борис Херсонский: 2 мая и взрывы — это отдельные темы. О 2 мая можно говорить очень долго, анализировать. Самое главное, что то, что произошло 2 мая, похоже на заговор. Но то, что происходит вокруг этих событий, еще больше похоже на заговор. Почти год, и мы не имеем связанного какого-то заключения о том, что там было. Идут два процесса, как я понимаю, но эти процессы в СМИ практически не освещаются.
Александр Галяс: Насчет 2 мая, я все-таки надеюсь, что за это время, как поумнели наши кое-какие генералы и проявили себя командиры на поле боя, точно так же будем надеяться, что поумнели немножко и стали более профессиональными наши спецслужбы, которым предстоит противостоять этому, они все-таки найдут возможности пресечь финансирование прежде всего. Если не пресечь финансирование, тогда, конечно, что-то будет.
Елена Рыковцева: Ту версию, что вся эта цепочка провокаций может быть частью подготовки ко 2 мая в Одессе я слышала не один раз. Здесь допускают, что может быть предпринята попытка поднять людей. Взрывы, паника, общее падение уровня жизни, – подходящая почва для нового протеста против новой власти. Из Москвы моральный террор одесситов идет вот уже год, их бесконечно обвиняют в том, что они забыли 2 мая. Они не забыли ни на минуту. Но у них сложное отношение к этим событиям. Да, в Одессе есть люди, для которых погибшие на Куликовом поле – это герои, это идейные единомышленники. Но так их воспринимает только часть горожан, и не самая многочисленная. Для большинства – это жертвы чрезвычайной трагедии. Именно поэтому днем 3 мая на площади, где она случилась, не было массовых акций, сюда пришли те, кто хотел тихо почтить память этих погибших, а ночью сюда с цветами и венками пришли активисты Майдана. Но эта тихая память не слишком устраивает Москву. В Одессе подозревают, что поминальный день хотят сделать протестным.
Зоя Казанжи, советник главы Одесской областной администрации: Политтехнологи, те люди, которые занимаются этой ситуацией, конечно, никогда в жизни не упустят, мы даже не надеялись, что они как-то подумают упустить такую возможность.
Елена Рыковцева: Они опасаются, что 2 мая могут использовать как способ раздора, раскола в городе, но они все же надеются, что нет, не пройдет, не получится.
Одесситка: У меня дед работал биндюжником в порту, как меня можно запугать? Я всю жизнь прожила на слободке. Одесситы все такие, разве можно нас запугать?
Елена Рыковцева: Трудно их запугать и рассорить, потому что город исторически толерантный. Нет там никакого раскола по языковому принципу, большинство да, говорит по русски, но украинскую речь я тоже слышала – женщина из Волыни приехала в Одессу вместе с большой толпой свои родственников справлять юбилей. А еще в Одессе, в том же кафе «У Ангеловых» я совершенно неожиданно встретила молодых музыкантов из Луганской области, которые приехали сюда с концертами. И вот из серии «из огня да в полымя» их первый концерт в этом кафе как раз пришелся на тот вечер, когда здесь обнаружили бомбу. Эти ребята объяснили мне, что настроения в Луганской области мы тоже представляем себе не слишком хорошо, не настолько она пророссийски настроена, как представляется зрителям федеральных каналов. Давайте послушаем, что говорят Сергей Летучий и Алексей Лебедь. Между прочим, название группы составлено из их фамилий «Летучий Лебедь», только по-английски.
Елена Рыковцева: Трудно их запугать и рассорить, потому что город исторически толерантный. Нет там никакого раскола по языковому принципу, большинство да, говорит по русски, но украинскую речь я тоже слышала – женщина из Волыни приехала в Одессу вместе с большой толпой своих родственников справлять юбилей. А еще в Одессе, в том же кафе «У Ангеловых» я совершенно неожиданно встретила молодых музыкантов из Луганской области, которые приехали сюда с концертами. И вот из серии «из огня да в полымя» их первый концерт в этом кафе как раз пришелся на тот вечер, когда здесь обнаружили бомбу. Эти ребята объяснили мне, что настроения в Луганской области мы тоже представляем себе не слишком хорошо, не настолько она пророссийски настроена, как думают зрители федеральных российских каналов. Давайте послушаем, что говорят Сергей Летучий и Алексей Лебедь. Между прочим, название группы составлено из их фамилий «Летучий Лебедь», только по-английски.
Сергей Летучий: Мы живем в городе Старобельск в Луганской области.
Елена Рыковцева: Коснулась ли вас война, если да, то как?
Сергей Летучий: Конечно, коснулась, потому что мы живем в 93 километрах от Луганска, в нашем городе очень много военных, в нашем городе много беженцев, в наш город много привозят мертвых солдат, хоронят. Большинство настроено лояльно, потому что не хотят жить, как в Луганске, не хотят, чтобы происходило в нашем городе то, что происходит сейчас в Луганске и в других городах такого типа. Не хотелось бы, чтобы стреляли в нашем городе, чтобы какая-то блокада была. Культура там, мне кажется, вымирает сейчас. Там, где война, какая может быть культура? А причина этого такова, что в Луганске не было единства, если бы все поддерживали свое родное, не было бы столкновений. А когда там противоречия, кто-то поддерживает Россию, кто-то поддерживает Украину, а кому-то просто все равно, что происходит, безразличие, чего мы ожидали тогда? Этот регион был просто брошен, украинская культура там вымирала, украинских книг там не было практически, украинской музыки не было, не было украинской культуры.
Елена Рыковцева: Кем он был брошен, кто виноват?
Сергей Летучий: Конечно, украинской властью. Украинская власть должна поддерживать украинское, потому что это украинская власть.
Елена Рыковцева: То есть во многом том, что случилось — это ошибки украинской власти?
Сергей Летучий: Конечно. 15 лет — достаточно времени, чтобы навести какой-то порядок хотя бы в культуре, а для это нужно просто поддерживать свои таланты, которых у нас очень много.
Елена Рыковцева: Как получилось, что вы настроены проукраниски? Я живу в России, там объясняют, что вся Луганская область абсолютно на российской стороне душой и сердцем.
Алексей Лебедь: У меня есть мысли по этому поводу. Так как мы живем в Луганской области, задействованы культурно, стараемся поддерживать культуру Луганской области и в целом Украины. Есть люди пророссийские, проукраинские и люди, которые держат нейтралитет, таких людей подавляющее большинство, они держат нейтралитет только потому, что людей довели, они настроены так, что что угодно, только бы нас не трогали, все оставалось стабильно. Потому что культура развивалась ближе к России, и пропаганда была, отсекали от украинского уже давно достаточно. Даже тот факт, что мы общаемся в быту на русском языке — это тоже. Много людей из-за такой пропаганды, такой настройки за долгие годы постепенно начинают отказываться от украинской культуры. Мы ездим по Украине, встречаем очень много людей, которые говорят совершенно глупые вещи, что, допустим, не нравится украинский язык, потому что в паспортном столе неправильно написали фамилию. Много людей, которые не разбираются в том, что происходит, что хорошо, что плохо.
Елена Рыковцева: То есть такие мелкие обиды, которые играют свою роль?
Алексей Лебедь: Это самый глупый пример, который мы встречали. Хотя никто не запрещает разговаривать на украинском языке, на русском языке. У нас вообще коллектив называется на английском языке, поем на украинском и на русском, проблем у нас нет.
Елена Рыковцева: То есть получается, что в Луганске больше обиженных людей на украинскую власть, чем у вас в городе?
Алексей Лебедь: Нет, я с вами не соглашусь. В нашем городе спокойно как минимум из-за того, что у нас стоит наша украинская армия. Мы начинали ездить год назад, начали свою активную деятельность музыкальную, уже тогда мы приезжали в Луганск, с того времени в Луганске происходили страшные вещи. Мы приезжали, наши друзья говорят, что мы не можем к вам попасть, увидеться, потому что на то время на территории Луганска начинался беспорядок, грабили людей, расстреливали в маршрутках. Поднималась волна сепаратизма, беспорядки поднимались. Что сейчас там происходит — это просто можно умножить на 10, потому что там по общей видимости нет власти. Я себе представляю отделения банд, которые делят территорию, возможно, поддерживаемые из России. А у нас изначально с украинской армией было все прекрасно, никаких разбоев. Проводились учения — это беспокоило, безусловно, сейчас мы уже привыкли к выстрелам автоматным. Очень страшно думать про детей, которые находятся на той территории, очень страшно, что наши дети застанут это время.
Сергей Летучий: Не будем говорить, что так все гладко у нас, солдаты выпивают, сидят в барах. Быдло есть везде. Что делать? Лучше так. Армии как таковой у нас не было, теперь она образовывается, что-то получается. Хорошо, что есть патриоты, которые поддерживают, спасибо им большое.
Елена Рыковцева: Вы знаете людей в Луганске, которые хотели бы возвращения украинской власти или таких там не существует?
Сергей Летучий: У меня жили дома беженцы, три человека и собака. Они проукраински настроены, у них там два дома, машина, им пришлось уехать, все потеряли.
Алексей Лебедь: Я вам могу рассказать небольшую историю годичной давности, связанную с этой темой. Я учусь в Луганске, я достаточно часто ездил и застал один митинг — это был первый митинг большой, когда блокировали СБУ, требовали освобождения какой-то личности, по-моему, это был пророссийский митинг. Находились в большинстве люди более пожилого возраста, молодежи там было немного. Были люди серьезные, в состоянии нормальном. Мне интересно стало, я подошел к людям и спросил, что здесь происходит. Мне ответили, что мы поддерживаем родину, мы поддерживаем Россию. Я сказал: извините, а в какой стране вы находитесь? Очень много приезжих людей с России. У меня очень много родственников в России и в Украине, но это мне не мешает придерживаться своей родины, той территории, на которой я родился, и своей культуры.
Елена Рыковцева SVOBODA.ORG
RUSSIAN NEW YORK NEWS USA MANHATTAN
BROOKLYN QUEENS STATEN ISLAND THE BRONX NJ
Leave a Reply