Большую статью Алексея Волынца о состоянии украинской армии публикует сегодня «Русская планета». Там все подсчитано, подробно расписано по родам войск и пр., читать имеет смысл целиком, цитирую только вывод: Недостатки украинского войска очевидны. Ранее эта армия никогда не воевала, да и в качестве армии мирного времени была очень далека от идеала. Все двадцать с лишним лет независимости вооруженные силы Украины существовали при минимуме финансирования, оснащения и подготовки. <…>
Нельзя сказать, что эти недостатки преодолены. В тактическом плане украинские силовики все еще явно уступают повстанцам, среди которых немало командиров с большим опытом боев на Северном Кавказе.
Однако достижения Киева в армейском плане тоже очевидны. По состоянию на середину марта это был полный ноль, большинство частей оказались неспособны покинуть казармы, не умели и, главное, не желали воевать. Но за два-три месяца к лету удалось сколотить и бросить в бой почти все наличные бригады сухопутных войск. Армия, при всем недостатке опыта солдат и командиров, начала серьезно воевать в условиях относительно больших потерь, плохого оснащения и обеспечения. Постепенно формируется костяк командиров с реальным боевым опытом — как в России во время чеченских войн.
Властям Киева удалось запустить худо-бедно работающий конвейер мобилизации, позволяющий использовать против повстанцев сильные стороны украинской армии — превосходство в живой силе и технике. Производство нового вооружения будет налажено еще не скоро (если будет вообще), но на поток поставлена расконсервация старых советских запасов. Мобилизованы специалисты необходимых воинских профессий, заработали ремонтные части и оставшиеся от СССР заводы. Так что дефицита старой советской техники в армии Киева не предвидится, даже в условиях высоких потерь.
Но при всем росте боеспособности и сил украинской армии уже в ближайшем будущем ей придется столкнуться с новыми проблемами. К середине лета стали проявляться негативные последствия социально-экономического кризиса, вызванного майданной революцией и военным противостоянием на Востоке. Кризис неизбежен, его всплеска ждут к осени. Одновременно с июля впервые стало выходить на поверхность недовольство затянувшейся войной. Появились первые сообщения о протестах против мобилизации и массовых уклонениях от нее. <…> Если в ближайшие недели армия Киева не сможет разгромить повстанцев, ей неизбежно придется столкнуться с большими проблемами в тылу. С теми проблемами, которые не решаются националистическими лозунгами и мобилизацией старого советского оружия.
РАША ТУДЕЙ :
Рамзан Кадыров заявил об оказании помощи восточным регионам Украины на $7,5 млн http://russian.rt.com/article/43014
Сравнением войны в Чечне и войны на Донбассе занимался сегодняОлег Кашин: Сравнение Донбасса и Чечни многим кажется некорректным, и я тоже совсем не настаиваю, что такая параллель адекватна в полной мере. Но что точно стоит учитывать: для тех, кто не воюет в прямом смысле слова, то есть для тех, кто не сидит в окопах, и для тех, у кого в этой войне нет ничего личного (родственники в Чечне, родственники в Донбассе — такое все-таки далеко не у всех), война превращается в такую ролевую игру; каждый волен выбрать себе ту сторону, с которой ему хотелось бы в этой войне ассоциироваться, за которую хотелось бы в этой войне болеть.
И это уже не фронтовая сводка и не военная хроника, это новости не из Донбасса, а из Москвы. Это сводка о психическом здоровье общества — не донецкого, не украинского, а российского, московского. Когда появился Стрелков, оказалось, что в России очень много людей, которым все эти годы не хватало своего русского полевого командира, который воюет, не оглядываясь на принятые нормы человеческого общежития, который крут в той же мере, в которой не крута обычная мирная русская жизнь. Я уже вспоминал восхищенные слова Булата Окуджавы о Шамиле Басаеве — оказалось, Окуджава жил и в нашей патриотической интеллигенции, которая много лет ждала своего русского Робин Гуда, одетого в странный камуфляж.
И это только половина завораживающей картины московского коллективного бессознательного (ужасное и пошлое словосочетание, но как еще сказать?). Вторая половина — это уже либеральная интеллигенция, болеющая за украинскую армию. Оказывается, этим людям тоже не хватало своего Шаманова или даже своего Буданова, брутального антитеррористического бойца. <…>
Пока в Донецке и Луганске погибают люди, в Москве продолжается самая масштабная за двадцать лет битва двух лицемерий. <…> Типичный московский комментатор (тот, который после «Норд-оста» Беслана мог искренне негодовать, что штурм был плохо продуман, и что погибло столько заложников) сегодня расскажет вам, что партизаны Донецка сами бомбят жилые кварталы, прячутся за спины мирных жителей и вообще ведут себя как настоящие ближневосточные сепаратисты. Это, может быть, самое важное, что принесла нам донецкая война. Многолетние противники Путина вдруг сами обнаруживают в себе Путина, а в тех, кто 15-20 лет назад был «за федералов», пробуждается неизвестно откуда взявшийся внутренний Сергей Адамович Ковалев. Эта война сделала ярким и выпуклым все, чего мы в себе до сих пор не замечали, и теперь придется с этим жить — кому-то со своим Путиным, кому-то со своим Ковалевым. После серьезных общественных потрясений всегда принято говорить, что мы уже никогда не станем прежними.
Егор Просвирнин: Наша регулярная рубрика “Олег Кашин пытается обозвать конфликт “Русские против нерусских” как-нибудь еще”
Михаил Крук: Да ладно, почему не назвать вещи своими именами — можно быть последовательно против “русской идеи”, если “русская идея” — это устраивать войны в (бывших) колониях.
И вот касательно «русские против русских». Интересно, пришлась бы по душе Просвирнину идея сибирского сепаратизма в изложенииАртема Лоскутова: Я представляю освободительный сибирский национализм. Национализм нового типа, национализм работающий не на сохранение существующих идентичностей, а на создание новых, национализм, служащий не возведению границ между этносами и культурами, а их разрушению, национализм вечного развития и движения, а не консервации.
Мы, прогрессивное крыло сибирского национально-освободительного движения, признаём право каждого свободного человека называться сибиряком. Для этого достаточно жить (или хотеть жить) на сибирской земле и уважать интересы тех, кто живёт рядом. «Сибиряк» для нас — это в равной мере русский, бурят, якут, украинец, еврей, немец и любой человек, осевший в наших широтах.
Сибирский народ — это фрактальный народ, он не только не подавляет вхожие в него малые идентичности, но всецело способствует их развитию. Мы выступаем за максимальную автономизацию, децентрализацию и федерализацию на всех уровнях. Не только каждый регион, но каждый район, каждый дом должен обладать достаточной долей политической и культурной независимости.
Что же до неожиданно обнаруженного Путина-в-себе, которым Кашин заканчивает свою колонку, то сегодня его предъявил как раз Андрей Ъ-Колесников. Александр Гольдфарб на «Снобе» утверждает, что текст Колесникова надо читать буквально: По Колесникову, ход мыслей президента таков: «Кто сбил самолет, мне непонятно. Вокруг России враги, которые только и думают, как бы ей навредить – с них станется. Но и ближайшему окружению доверять нельзя – докладывают не то, что есть, а то, что нужно. Неужто и правда «бойцы сопротивления» виноваты? Надо бы перепроверить. Если выяснится, что это они, то мне придется от них отказаться».
Мастера сатиры – от Салтыкова-Щедрина до Шендеровича – не смогли бы лучше изобразить троечника на вершине власти, такой высокой, что доходит медленно.
Но в данном случае фарс оборачивается трагедией, потому что Колесников, увы, отражает реальность: именно таким способом происходит анализ информации и принятие решений в голове человека, от которого все зависит – хотите верьте, хотите нет.
Материал Колесникова перекликается с большой статьей в последнем номере журнала Ньюсуик, озаглавленной «Закулисье путинского двора: личные привычки диктатора наших дней» – психологическим портретом глубоко одинокого, потерявшего связь с реальностью правителя, составленным на основании многочисленных интервью лиц из ближайшего круга.
Интересно, был ли Колесников в числе источников Ньюсуика?
Еще два случая осознания очевидности, обе тоже на «Снобе».Тимур Олевский комментирует вчерашний материал «Фонтанки» о деле Кашина и приходит к «неожиданному» выводу: Простите мой вольный пересказ, события тех дней хорошо известны и так. Я о другом. Расследование покушения взял под свой контроль президент России Дмитрий Медведев. Потом он даже встречался с Олегом в Израиле, где тот лечился после полученных травм, и еще раз заверил, что все причастные к покушению будут найдены и наказаны.
Сейчас я смотрю видео 2013 года. Там Дмитрий Медведев, теперь уже премьер, а не президент, разговаривает с Андреем Турчаком по видеосвязи. Выясняет подробности пожара в Псковском кремле. Он призывает найти виновных. Я не допускаю мысли, что в этот момент он не знает, кто на самом деле заказал Кашина.
И вот теперь выясняется, что Александр Горбунов, бывший управляющий питерского завода «Ленинец» (принадлежащего семье Турчаков), дал кому-то показания на Андрея Турчака. Рассказал, что Кашина заказал именно он. Выходит, Кашина убивали за «сраного Турчака». При этом показания Горбунов дал под пытками и с применением психотропного вещества. То есть, скорее всего, под уколом Горбунов врать не мог и Кашина действительно заказал Турчак. Но доказательства, полученные под давлением, в любом суде будут признаны полученными недобросовестным способом, или как там это называется. В любом суде, кроме российского, конечно. По делу экс-главы службы безопасности ЮКОСа мы знаем, как такие показания ложатся в основу судебного приговора.
Я долго подхожу к главному, хотя хочу лишь написать о справедливости.
Прочитав эту статью, я вдруг подумал, что никто в России не верит, что по-настоящему резонансное дело может быть честно разобрано в суде. По большому счету никто и никогда не верил в справедливое разбирательство. С самых первых дней существования Российской Федерации. И в девяностые, и в нулевые. Всегда было липкое ощущение, что в любом большом деле интересы «системы» будут учтены в первую очередь. Обиженные будут отмщены, только если что-то совпадет с чьими-то интересами. Кто-нибудь что-нибудь придумает. Будь то арест или освобождение Гусинского, дело ЮКОСа или суд районного масштаба.
Эта вера в несправедливость, терпимость к несправедливости и есть столп, на котором держится вся система. Вера в то, что так может быть, а по-другому не может быть никогда. Это и отличает Россию от Украины, в которой было два Майдана и дело Гонгадзе — убитого журналиста, по которому заказчик был хотя бы допрошен в качестве свидетеля.
Валерий Панюшкин обращается к другому делу – делу Сергея Удальцова – и пишет, что к россиянам вернулась привычка сидеть: В (немногочисленных, впрочем) публичных обсуждениях приговора Сергею Удальцову меня поразила легкость. С какою легкостью все посчитали, что четыре с половиной года тюрьмы, назначенные судом, — это на самом деле не четыре с половиной года, а год. Ну, потому что полтора года Удальцов уже отсидел под домашним арестом, а оставшийся срок надо разделить пополам, ибо будет же Удальцов подавать прошение об условно-досрочном освобождении… Вот и получается, что суд посадил Удальцова всего-то на год. Всего-то на год. Всего-то на год…
Общественный консенсус в том, что приговор мягкий. Мягкий, несмотря на то что Удальцов уже полтора года отсидел в четырех стенах своей квартиры. Мягкий, несмотря на то что вынесен ни за что. Все равно мягкий, могли ведь и восемь дать. Все равно мягкий, тем более что Удальцов поддержал присоединение Крыма. Все равно мягкий, говорим мы.
И это значит, что к нам вернулась привычка сидеть, толерантность к несвободе, способность воспринимать тюремное заключение как неприятный, конечно, но закономерный этап жизни — что-то вроде детской ветрянки. <…>
Как это ни странно, привычка сидеть является залогом некоторой даже беззаботности. Самым беззаботным известным мне человеком был мой дед, военный врач. И друзья его были беззаботными людьми. Я помню, как собирались эти офицеры и как по-детски совершенно веселились. А однажды, будучи совсем молодым человеком, я задержался по романтическим делам часов до трех ночи, в три часа ночи явился к деду и позвонил в дверь. Минут сорок дед не открывал, а когда открыл, выяснилось, что все это время он жег документы и что в шкафу у него лежит «тревожный чемоданчик», вернее, тревожный рюкзак. Был конец восьмидесятых годов, перестройка уже, но мой дед, самый беззаботный человек на свете, продолжал сохранять ежедневную готовность к аресту.
И как-то это связано: готовность к аресту и беззаботность…..
В продукции американских птицеводов обнаружены сальмонеллы, а во фруктах из ЕС – восточная плодожорка. http://Mir24.tv
Восточная плодожорка? Хм.. Не она-ли захватила власть в Кремле? –
Гаагский урок. Война все спишет. Беспредел стран-агрессоров. Диалоги Павленского со следователем. Путин теперь бандит
Большинство экспертов сходятся на том, что вчерашнее решение гаагского суда по делу ЮКОСа было по существу верным, но Россия никогда не заплатит эти 50 миллиардов долларов и арестовать активы за рубежом будет крайне сложно. О позитивном эффекте вердикта пишет Владимир Милов на «Форбсе»: Важнейшая системная проблема Российской Федерации в том, что у нас не принято исполнять свои обязательства и считается нормой поведения с невыносимой легкостью их нарушать. В отличие от США, которые за более чем 200 лет своей независимости ни разу не объявили дефолт по суверенному долгу, мы делали это дважды только за последнее столетие – сначала руками Ленина, потом Кириенко. У нас считается нормальным подписать с соседней страной договор о признании ее территориальной целостности в обмен на передачу нам ядерного оружия с ее территории, забрать ядерное оружие, а потом нарушить договор, силой отобрав у этой страны целый полуостров. У нас считается в порядке вещей принять закон о формировании у граждан накопительной части пенсии, а потом взять и объявить «мораторий» на пенсионные отчисления в накопительную систему. Понятие «кинуть контрагента» прочно вошло у нас в обычаи делового оборота, этой терминологией активно и регулярно пользуется сам президент страны.
Этот порочный круг постоянного «кидка» разъедает институциональные основы не только нашей экономики, но и самого бытия.
Когда обязательства перестают что-либо значить, вся система отношений в стране медленно начинает сползать в пропасть. Банки раздают кредиты заведомо убыточным проектам, зная, что государство их покроет. Граждане берут взаймы, не собираясь отдавать. Президент и правительство раздают обещания, не собираясь их выполнять. Куда все это обычно ведет, вы знаете.
И вот вчера Гаагский третейский арбитраж преподал Российской Федерации оглушительный урок на $50 млрд. Подобно тому, как несмышленого щенка тыкают носом в его собственное непонимание простого факта, что нужду следует справлять на улице, а не в доме, российским властям четко объяснили: за неисполнение своих обязательств вы будете платить, и платить по-крупному. И это очень правильно.
Перспективы акционеров ЮКОСа прокомментировал Марат Давлетбаев, партнер Threefold Legal Advisors LLC, – интервью с ним публикует The Insider:
– Может ли Россия как-то опротестовать решение Гаагского суда и какие у нее шансы и какие тут могут быть аргументы за пересмотр?
– В данном деле применялся Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ издания 1976 года, который (что довольно традиционно для арбитражных правил) предусматривают, что решение является окончательным и что стороны должны его исполнить без промедления. Однако это не означает, что никаких мер вообще нельзя предпринять. Из текста Нью-Йоркской конвенции о признании и исполнении арбитражных решений 1958 г. (статьи 5-6), которую Нидерланды тоже ратифицировали, вытекает, в частности, что можно заявить об отмене (application to set aside) арбитражного решения в компетентных органах (суде) государства, где решение было вынесено (или чье право было применено). Местом разбирательства по юкосовскому арбитражу является Гаага, а право применялось международное. Соответственно, оспаривать решение арбитража нужно тоже в Голландии.
Однако важно, что решение все равно не может быть пересмотрено по существу, а перечень оснований, по которым решение может быть отменено, как правило, очень ограничен.
– То есть России проще банально не платить?
– История инвест-арбитражей России показывает, что Россия не платит, и выглядит это как принципиальная позиция России, хотя официально это отрицается, конечно. Истцы по инвест-арбитражам обычно отслеживают имущество России за рубежом и обращают на него взыскание в других странах, потому что в российские суды идти считается бессмысленным (никто не ожидает тут выиграть). Можно вспомнить печально известную историю Франца Зедельмайера, который так все и исполняет свое решение, и все исполнить не может. То есть он выигрывает процессы за рубежом (Германия, Швеция), но имущества там не хватает, чтобы полностью удовлетворить его требования. Там уже и проценты капают, а он все не «наскребет» достаточного количества российского имущества. Дело в том, что большая часть госимущества защищена суверенным иммунитетом, так что остается только сугубо коммерческое имущество, а его не так много. Также можно вспомнить печальный опыт швейцарской фирмы NOGA, которая так и не добилась компенсации.
Так что истцов по юкосовскому делу ждет долгое и печальное исполнение в куче разных стран. Конечно, возможно, истцы захотят обратиться и в российские суды тоже. Хотя бы только для того, чтобы раздуть из этого большую историю, и тогда в очередной раз наши суды окажутся в центре критики. Поскольку нормы (основания для отказа в исполнении) тут для всего мира примерно одни (наши тексты процессуальных кодексов, в целом, соответствуют тексту Нью-Йоркской конвенции), любое неправильное их применение российскими судами (например, любимое нашими судами расширительное толкование публичного порядка) будет сразу очевидно всему миру. Но в действительности трудно себе представить российского судью, который определит, что Россия обязана выплатить 50 млрд долларов.
Что не отменяет, конечно же, принципиального значения этого решения, о котором писал Милов. Впрочем, уже наметились стратегии его «обесценивания». На одну из них указывает в материале на РБК Сергей Канашевич: Источник газеты The Financial Times, приближенный к Владимиру Путину, заявил, что решение по ЮКОСу было незначительным на фоне обострения геополитического противостояния в связи с ситуацией на Украине.
“Грядет война в Европе. Неужели вы действительно думаете, что это важно?” — прокомментировал он вчерашнее решение Международного арбитражного суда в Гааге, который обязал Россию выплатить бывшим акционерам ЮКОСа компенсацию в размере $50 млрд.
Michael Schulmann: Эх. Мы тут рассуждаем о санкциях и потешаемся над стихами Гиркина, а они там уже в парижских кофейнях, в пыльных шлемах, водрузились ватными штанами на венские стулья, в заскорузлых пальцах крошечные трогательные чашечки, и (подлаживаясь дальше под токование Проханова) невинный кофейный аромат старушки Европы мечется, как фантик, в солярочном самуме скифского бронтозавра.
Екатерина Шульман: В подкорке этого ответа – фраза “война все спишет”. Все эта мечта подростка о взрыве в школе, отменяющем контрольную. Дурачки, война не спишет, война процент начислит. Западный мир никуда не девается и ничего не забывает.
На забавную связь войны с Гаагой указывает Ольга Романова:Несколько лет назад занесло меня в ту Гаагу. Причём в трибунал – ну, любопытно же присмотреться, может, нам всем этим еще пользоваться. В изысканиях моих сопровождала меня местная барышня: огонь, вихрь, своя совершенно, вот какая надо. Показывает: вот офисы, тут работают. Вот дворец небогатый, это для антуража. И ко всему этому трибуналу прилагаются симпатичные такие вежливые люди мужского пола: действительно вежливые, улыбаются, на всех языках как птицы поют. Функция – типа наших приставов, но не сравнить. Натурально, спрашиваю про вежливых людей. Она мне отвечает: так это ж ваши, русские. В смысле работать тут этой функцией могут только граждане стран, которые не подпадают под трибунал. Американцев к нам не заманишь, израильтян тоже, а вот русские хорошо работают. Говорю барышне с опаской: так они ж того-с… с нашими погонами на 146 процентов. А она хохочет: конечно, с погонами! Конечно, они отчёты в вашу контору каждый день строчат! А нам всем от этого облегчение: пусть в вашей конторе думают, что они тут шпионят, а мы за открытость, пусть хоть так знают, что тут у нас происходит. А что две зарплаты получают – так это на доброе здоровье. Они и на контору вашу хорошо работают, и на нашу отлично. Нас, говорит, это устраивает.
А я с тех пор всё думаю: а вернулся ли кто из той командировки?
Пока же доминантной реакцией российских чиновников на решение гаагского суда является возмущение «беспределом».
Максим Трудолюбов: Страны говорят между собой не только на риторическом языке официальных заявлений, которые суть ритуальные шифровки, но языком права. И этот российский язык с миром не совместим вообще. У нас с одной стороны легализм, власть
буквы, с другой – управляемость многих решений. Там есть возможность толкования судом духа закона и мотивов поведения человека. Российских чиновников возмутили в решении по юкосу «умозрительные и не подтвержденные доказательствами предположения третейского суда о причинах действий государственных органов России». Но это вполне ожидаемо от суда, к которому есть доверие. А если доверия нет, то это произвол. Мы говорим с миром на несовместимых языках. И лечится это только появлением в России тех инстанций, к которым есть доверие и внутри страны, и снаружи
Leave a Reply