Суд в Бруклине в понедельник назначил Максиму Гельману, обвиняемому в четырех убийствах и нанесении тяжких телесных
повреждений еще четырем жителям Нью-Йорка, а также в вооруженных нападениях и грабеже, бесплатного адвоката. Юрист Эдвард Фридман сразу после заседания суда, на котором обвиняемый не присутствовал, отказался от комментариев, сообщив журналистам, что еще даже не видел своего клиента. Гельман остается под стражей.
Между тем, нью-йоркские таблоиды уже окрестили 23-летнего выходца с Украины «бруклинским маньяком». В минувшие выходные полиция в Нью-Йорке в течение 28 часов охотилась на Гельмана после того, как он сначала убил своего отчима Александра Кузнецова, нанеся ему 11 ножевых ранений, а затем – Елену Булченко, которой, по сообщениям, был одержим, и которая ранее отвергла его настойчивое внимание, и ее мать Анну Булченко. После этих убийств Гельман угнал две машины, нанеся ножевые ранения водителям. На первой угнанной машине он насмерть сбил пешехода. Закончились похождения Гельмана в метро, где он ударил ножом пассажира и попытался ворваться в кабину машиниста, представившись полицейским. Гельман не знал, что в кабине как раз находились двое полицейских, участвовавших в его поисках и получивших ранее сообщения, что преступник был замечен в подземке. Они то и задержали Гельмана.
Тем временем, выясняется, что Гельман ранее неоднократно попадал в поле зрения полиции – как за незаконное нанесение граффити и порчу городского имущества, так и за употребление наркотиков. С 2003 года Гельман десять раз подвергался аресту; в последний раз – 26 января этого года когда у него был изъят наркотик «крэк». В полиции полагают, что Гельман сам был наркоманом и, возможно, занимался распространением наркотиков в Бруклине. Об этом говорят и друзья Елены Булченко, которые предупреждали девушку, что бы она держалась подальше от Гельмана.
«Обычный подросток со странностями»
В понедельник друзья Елены продолжали приносить цветы к порогу небольшого двухэтажного дома, где она жила вместе с матерью в итальянско-еврейско-русском районе Шипсхед-Бэй в Бруклине, всего в нескольких кварталах от кондоминиума, где жил с матерью и отчимом Максим.
По словам журналиста Александра Сиротина, это район, где преобладают жители среднего класса. Сиротин живет в одном доме с семьей Гельман-Кузнецовых; их машины в гараже стоят рядом. С Максимом журналист близко знаком не был – «из-за разницы в возрасте», но помнит его «лет с 14-и», а с родителями поддерживал дружеские отношения.
«Он производил впечатление обычного подростка, со своими странностями, которые типичны для всех молодых людей, – рассказал Сиротин корреспонденту Русской службы «Голоса Америки». – Может быть, в чем-то он был немного аггрессивен – но, опять же, как и все подростки, особенно мальчики».
Сиротину, как и другим жителям дома, запомнился эпизод, происшедший, когда Гельману было лет 17-18.
«Он привел своих друзей в гимнастический зал, принадлежащий нашему комплексу, и устроил там парикмахерскую, – вспомнил сосед Гельмана. – Он начал их стричь, а потом, когда они ушли, в зал невозможно было зайти, так как на ковровом покрытии везде остались волосы. Когда же им сделали замечание, Максим сказал, что в зале не было надписи, запрещающей стричь волосы. “Если бы было такое объявление, я бы этого не сделал”, – заявил тогда он. После этого семью оштрафовали, если не ошибаюсь, на 500 долларов».
«В другой раз Максим привел в наш открытый бассейн слишком много друзей, которые шумно себя вели, – продолжил Сиротин. – У нас такое довольно редко бывает. Но когда ему сделали замечание, он тут же ушел и увел своих друзей».
По словам соседа, все это было «обычным подростковым поведением», и никто не придавал этим эпизодам особого значения.
«Поэтому весь наш дом в шоке от случившегося, – отметил Сиротин. – Все, кто знает эту семью, не могли представить, что такое может произойти. Сейчас говорят, что юноша просто сбрендил».
Сиротин считает, что Максим был похож на большинство детей из иммигрантских семей в Бруклине – «он был двуязычным и двукультурным, если можно так сказать – у него были друзья как в русской среде, так и в американской». Многие подростки в семьях из бывшего Советского Союза заводят друзей среди таких же иммигрантов, как и они сами, но предпочитают при этом общаться друг с другом по-английски, перенимая молодежный слэнг и моду у своих американских сверстников.
Семья из Бруклина
Люди, сталкивавшиеся с Максимом Гельманом в более позднем возрасте, рассказывают о его агрессивном поведении. Так, владелица бруклинского ночного клуба Blue Velvet Lounge Яна Левина сообщила газете New York Times, что однажды ей пришлось даже выставить Гельмана из заведения.
По словам Сиротина, ни о недавних арестах Максима Гельмана, ни о его пристрастии к наркотикам он не знал, «потому что семья довольно скрытная».
«Когда мы ходили вместе с его родителями на океан, на пляжи, – рассказал сосед, – они никогда не говорили о семье. Мы обсуждали стоимость жилья, говорили о повышении цен на продукты, о политике, о том, что происходит в России, Украине или Америке. Я даже сначала, честно говоря, не знал, что Александр Кузнецов не был родным отцом Максима. Как потом выяснилось, его родной отец был убит в Украине».
По сообщениям СМИ, Максим Гельман иммигрировал в США вместе с матерью Светланой в 1994 году. Двумя годами ранее в Бруклин в качестве беженца перебрался его отец. Позднее отец Максима, получив американское гражданство, вернулся на родину, а жена и сын остались в Нью-Йорке. В 2005 году Максим и Светлана Гельман также получили гражданство США.
Александр Сиротин говорит, что мать и отчим Максима были «симпатичными людьми».
«Кузнецову было около 55 лет, – вспоминает сосед. – Он был довольно крупного сложения, и мне даже странно, что Максиму удалось так легко с ним расправиться.
Судя по разговору, это был человек с высшим образованием и, как я предполагаю, в “той жизни” занимал какое-то неплохое место. А в Америке он был водителем “амбулета” – микроавтобуса, который развозит больных и пожилых людей. Все время, что я его знал, он работал в этой «русской» компании – я подозреваю, что у него было плохо с английским. А вот мать Максима – Светлана – хорошо говорит по-английски, и насколько я знаю, неплохо зарабатывала».
Сиротин говорит, что воспитанием Максима, видимо, занималась мать.
Не поддается объяснению…
«Когда кто-то обращал внимание на то, что Максим ведет себя не очень хорошо и жаловался на это отчиму Александру Кузнецову, он всегда говорил “Это не ко мне, это к Светлане”, – рассказал сосед. – Видимо, он либо сам устранился от воспитания Максима, либо жена дала ему понять, что это ее дело. Я думаю, что Максим был травмирован потерей отца».
По словам Сиротина, Светлана Гельман, в течение последних двух дней отсутствовавшая, вернулась домой в понедельник. Утром этого же дня полиция сняла оцепление вокруг дома.
«Мы предложили Светлане помощь – если нужно что-либо купить, и так далее, – сказал сосед. – Но она поблагодорила и от помощи отказалась. Она очень стойко держится».
Максим Гельман предстал перед судом в воскресенье вечером. По сообщениям прессы, в зале суда обвиняемый вел себя «дерзко и вызывающе», а когда полицейские сопровождали его к машине, Гельман нецензурно выругался в адрес собравшейся толпы враждебно настроенных горожан. Он также выкрикнул, что все произошедшее с ним – это «подстава». Как сообщает New York Times, на допросе Гельман назвал себя «жертвенным агнцем».
По мнению Александра Сиротина, эти слова Гельмана свидетельствуют о том, что он совершил преступления, находясь под влиянием наркотиков.
«Видимо, он совершенно не сознает и не помнит того, что он сделал, – сказал журналист. – Но это лишь мои умозаключения».
Полиция продолжает расследование и пока не называет мотивы поведения Гельмана. Глава полиции Нью-Йорка Рэймонд Келли назвал его преступления «чудовищными» и «не поддающимися объяснению».Суд в Бруклине в понедельник назначил Максиму Гельману, обвиняемому в четырех убийствах и нанесении тяжких телесных повреждений еще четырем жителям Нью-Йорка, а также в вооруженных нападениях и грабеже, бесплатного адвоката. Юрист Эдвард Фридман сразу после заседания суда, на котором обвиняемый не присутствовал, отказался от комментариев, сообщив журналистам, что еще даже не видел своего клиента. Гельман остается под стражей.
Между тем, нью-йоркские таблоиды уже окрестили 23-летнего выходца с Украины «бруклинским маньяком». В минувшие выходные полиция в Нью-Йорке в течение 28 часов охотилась на Гельмана после того, как он сначала убил своего отчима Александра Кузнецова, нанеся ему 11 ножевых ранений, а затем – Елену Булченко, которой, по сообщениям, был одержим, и которая ранее отвергла его настойчивое внимание, и ее мать Анну Булченко. После этих убийств Гельман угнал две машины, нанеся ножевые ранения водителям. На первой угнанной машине он насмерть сбил пешехода. Закончились похождения Гельмана в метро, где он ударил ножом пассажира и попытался ворваться в кабину машиниста, представившись полицейским. Гельман не знал, что в кабине как раз находились двое полицейских, участвовавших в его поисках и получивших ранее сообщения, что преступник был замечен в подземке. Они то и задержали Гельмана.
Тем временем, выясняется, что Гельман ранее неоднократно попадал в поле зрения полиции – как за незаконное нанесение граффити и порчу городского имущества, так и за употребление наркотиков. С 2003 года Гельман десять раз подвергался аресту; в последний раз – 26 января этого года когда у него был изъят наркотик «крэк». В полиции полагают, что Гельман сам был наркоманом и, возможно, занимался распространением наркотиков в Бруклине. Об этом говорят и друзья Елены Булченко, которые предупреждали девушку, что бы она держалась подальше от Гельмана.
«Обычный подросток со странностями»
В понедельник друзья Елены продолжали приносить цветы к порогу небольшого двухэтажного дома, где она жила вместе с матерью в итальянско-еврейско-русском районе Шипсхед-Бэй в Бруклине, всего в нескольких кварталах от кондоминиума, где жил с матерью и отчимом Максим.
По словам журналиста Александра Сиротина, это район, где преобладают жители среднего класса. Сиротин живет в одном доме с семьей Гельман-Кузнецовых; их машины в гараже стоят рядом. С Максимом журналист близко знаком не был – «из-за разницы в возрасте», но помнит его «лет с 14-и», а с родителями поддерживал дружеские отношения.
«Он производил впечатление обычного подростка, со своими странностями, которые типичны для всех молодых людей, – рассказал Сиротин корреспонденту Русской службы «Голоса Америки». – Может быть, в чем-то он был немного аггрессивен – но, опять же, как и все подростки, особенно мальчики».
Сиротину, как и другим жителям дома, запомнился эпизод, происшедший, когда Гельману было лет 17-18.
«Он привел своих друзей в гимнастический зал, принадлежащий нашему комплексу, и устроил там парикмахерскую, – вспомнил сосед Гельмана. – Он начал их стричь, а потом, когда они ушли, в зал невозможно было зайти, так как на ковровом покрытии везде остались волосы. Когда же им сделали замечание, Максим сказал, что в зале не было надписи, запрещающей стричь волосы. “Если бы было такое объявление, я бы этого не сделал”, – заявил тогда он. После этого семью оштрафовали, если не ошибаюсь, на 500 долларов».
«В другой раз Максим привел в наш открытый бассейн слишком много друзей, которые шумно себя вели, – продолжил Сиротин. – У нас такое довольно редко бывает. Но когда ему сделали замечание, он тут же ушел и увел своих друзей».
По словам соседа, все это было «обычным подростковым поведением», и никто не придавал этим эпизодам особого значения.
«Поэтому весь наш дом в шоке от случившегося, – отметил Сиротин. – Все, кто знает эту семью, не могли представить, что такое может произойти. Сейчас говорят, что юноша просто сбрендил».
Сиротин считает, что Максим был похож на большинство детей из иммигрантских семей в Бруклине – «он был двуязычным и двукультурным, если можно так сказать – у него были друзья как в русской среде, так и в американской». Многие подростки в семьях из бывшего Советского Союза заводят друзей среди таких же иммигрантов, как и они сами, но предпочитают при этом общаться друг с другом по-английски, перенимая молодежный слэнг и моду у своих американских сверстников.
Семья из Бруклина
Люди, сталкивавшиеся с Максимом Гельманом в более позднем возрасте, рассказывают о его агрессивном поведении. Так, владелица бруклинского ночного клуба Blue Velvet Lounge Яна Левина сообщила газете New York Times, что однажды ей пришлось даже выставить Гельмана из заведения.
По словам Сиротина, ни о недавних арестах Максима Гельмана, ни о его пристрастии к наркотикам он не знал, «потому что семья довольно скрытная».
«Когда мы ходили вместе с его родителями на океан, на пляжи, – рассказал сосед, – они никогда не говорили о семье. Мы обсуждали стоимость жилья, говорили о повышении цен на продукты, о политике, о том, что происходит в России, Украине или Америке. Я даже сначала, честно говоря, не знал, что Александр Кузнецов не был родным отцом Максима. Как потом выяснилось, его родной отец был убит в Украине».
По сообщениям СМИ, Максим Гельман иммигрировал в США вместе с матерью Светланой в 1994 году. Двумя годами ранее в Бруклин в качестве беженца перебрался его отец. Позднее отец Максима, получив американское гражданство, вернулся на родину, а жена и сын остались в Нью-Йорке. В 2005 году Максим и Светлана Гельман также получили гражданство США.
Александр Сиротин говорит, что мать и отчим Максима были «симпатичными людьми».
«Кузнецову было около 55 лет, – вспоминает сосед. – Он был довольно крупного сложения, и мне даже странно, что Максиму удалось так легко с ним расправиться.
Судя по разговору, это был человек с высшим образованием и, как я предполагаю, в “той жизни” занимал какое-то неплохое место. А в Америке он был водителем “амбулета” – микроавтобуса, который развозит больных и пожилых людей. Все время, что я его знал, он работал в этой «русской» компании – я подозреваю, что у него было плохо с английским. А вот мать Максима – Светлана – хорошо говорит по-английски, и насколько я знаю, неплохо зарабатывала».
Сиротин говорит, что воспитанием Максима, видимо, занималась мать.
Не поддается объяснению…
«Когда кто-то обращал внимание на то, что Максим ведет себя не очень хорошо и жаловался на это отчиму Александру Кузнецову, он всегда говорил “Это не ко мне, это к Светлане”, – рассказал сосед. – Видимо, он либо сам устранился от воспитания Максима, либо жена дала ему понять, что это ее дело. Я думаю, что Максим был травмирован потерей отца».
По словам Сиротина, Светлана Гельман, в течение последних двух дней отсутствовавшая, вернулась домой в понедельник. Утром этого же дня полиция сняла оцепление вокруг дома.
«Мы предложили Светлане помощь – если нужно что-либо купить, и так далее, – сказал сосед. – Но она поблагодорила и от помощи отказалась. Она очень стойко держится».
Максим Гельман предстал перед судом в воскресенье вечером. По сообщениям прессы, в зале суда обвиняемый вел себя «дерзко и вызывающе», а когда полицейские сопровождали его к машине, Гельман нецензурно выругался в адрес собравшейся толпы враждебно настроенных горожан. Он также выкрикнул, что все произошедшее с ним – это «подстава». Как сообщает New York Times, на допросе Гельман назвал себя «жертвенным агнцем».
По мнению Александра Сиротина, эти слова Гельмана свидетельствуют о том, что он совершил преступления, находясь под влиянием наркотиков.
«Видимо, он совершенно не сознает и не помнит того, что он сделал, – сказал журналист. – Но это лишь мои умозаключения».
Полиция продолжает расследование и пока не называет мотивы поведения Гельмана. Глава полиции Нью-Йорка Рэймонд Келли назвал его преступления «чудовищными» и «не поддающимися объяснению».
Максиму Гельману, обвиняемому в четырех убийствах, в США назначен бесплатный адвокат
Михаил Гуткин, VOA Нью-Йорк
Опасные связи: как уберечь подростков от насилия
Каждый третий школьник в США становится объектом агрессии со стороны партнера
Школьная влюбленность может перерасти в серьезные отношения или остаться легким увлечением. Но она может принять нездоровый и даже опасный характер. По статистике, каждый третий подросток становится жертвой агрессии со стороны неуравновешенного возлюбленного.
После того, как ее дочь погибла от рук бывшего бойфренда, Линн Рассел решила, что она должна помочь другим родителям уберечь их детей от насилия в отношениях.
Шивон Рассел начала встречаться со своим возлюбленным в 16 лет. Ей было 19, когда он убил ее.
«Из-за него Шивон бросила школу за три месяца до выпускных экзаменов, – рассказывает мать. – Но полгода спустя она поняла, что так жить нельзя, ей нужно вернуться в школу, вернуться к нормальной жизни. Она рассталась с этим молодым человеком, перешла в другую школу, окончила ее с отличием и получила стипендию в колледже. Ее парень был очень не доволен ее поведением. Она явно выходила из-под его контроля. В 2009 году на Пасху она отправилась к нему домой – мы до сих пор точно не знаем, почему она это сделала, – и там он убил ее».
После смерти дочери Линн обнаружила сотни электронных сообщений и записей в дневнике, которые открыли ей глаза на то, через какие терзания прошла Шивон за эти два с лишним года. В память о ней 16 октября 2010 года – в день, когда Шивон должен был исполниться 21 год, – Линн основала группу DASH (Dating Abuse Stops Here), занимающуюся борьбой с насилием в любовных отношениях.
«История Шивон должна привлечь внимание подростков и их родителей. Мы рассказываем, что такое насилие в отношениях, в каких формах оно проявляется на эмоциональном, физическом и сексуальном уровне», – говорит г-жа Рассел.
Ее соседка Уэнди Клонч, ставшая одной из со-основательниц сайта, отмечает, что в этом начинании принимают участие почти все жители их района:
«Я была поражена тем, как стремительно все развивалось, – идея едва зародилась, и тут же все соседи собрались у меня в подвале. Мы сообща думали над названием. Дети предлагали свои варианты. Это был коллективный мозговой штурм. Мы разместили на сайте несколько впечатляющих видео с рассказом о девушках, ставших жертвами насилия со стороны бойфрендов».
Вот что рассказывают эти девушки:
«Все постоянно спрашивают, откуда у тебя столько синяков? Приходится все время врать, и постепенно ты начинаешь сама верить в эту ложь».
«Ты постоянно плачешь, и уже просто не можешь сдерживать слез».
«Если бы я знала тогда то, что знаю сейчас, я бы конечно распознала тревожные симптомы, и что-то сделала, чтобы прекратить эти отношения, пока не поздно».
Но Энди Рассел, отец Шивон, говорит, что сделать это непросто:
«Когда партнер начинает проявлять агрессию, прекратить отношения очень трудно. В среднем требуется 6-7 попыток, чтобы расстаться с таким человеком».
Одноклассница Шивон, Меган Рэй, подтверждает слова Энди. Она сама стала жертвой насилия:
«Я верила, что он может измениться, надеялась, что все наладится… Когда человек так дорог тебе, ты снова и снова пытаешься что-то изменить, но ничего не выходит. Как сделать, чтобы он прекратил так себя вести? Я рассказала обо всем брату и попыталась отдалиться от своего бойфренда. Я начала встречаться с другими людьми, стала сокращать физические контакты с ним – реже общаться, разговаривать. Это было тяжело. Он продолжал преследовать меня, закидывал меня твиттерами. В конце концов я решила: с меня хватит. Но когда я встретилась с ним, чтобы сказать, что между нами все кончено, я пришла не одна. Мне было очень страшно».
Кони Киркленд из Университета Джорджа Мейсона отмечает: насилие в отношениях является распространенной проблемой среди студентов колледжей. По ее мнению, привлечение внимания к этой проблеме является ключевым моментом, поскольку зачастую жертвы насилия не осознают, что происходит:
«Иногда важно просто показать девушке, что такое поведение ненормально, потому что, встречаясь с кем-то, он считает, что вполне естественно позволять партнеру всё. Информация – самое главное. Молодые люди должны знать, что получать от своей девушки или молодого человека по 50-60 СМС в день ненормально, что это не проявление любви. Часто девушки думают: “Он очень любит меня и поэтому постоянно спрашивает – где я, хочет знать, что я делаю”. На самом деле он хочет вас контролировать, манипулировать вами. Это – не любовь».
Новые технологии дают таким людям дополнительные средства воздействия на партнера, отмечает Киркленд:
«Сейчас все пишут друг другу электронные письма, СМС-ки, сообщения в Facebook. Мы разучились говорить. В сообщениях и по e-mail люди ведут себя гораздо более агрессивно и властно, чем при личной встрече».
Однако Линн Рассел убеждена, что, хотя Интернет и дает простор распространению насилия, то же средство может помочь в борьбе с таким поведением. Ее сайт datingabusestopshere.com посещают подростки и взрослые в США и 40 с лишним странах мира. Она уверена, что ее голос и голоса ее подруг будут услышаны, а история ее дочери поможет уберечь множество молодых людей.
Leave a Reply