НЕИСТОЩИМОЕ ОБАЯНИЕ ОДЕССЫ

( РЕЦЕНЗИЯ НА ПОЭТИЧЕСКИЙ СБОРНИК “ОБАЯНИЕ ОДЕССЫ” НЬЮ-ЙОРСКОГО РУССКОЯЗЫЧНОГО АВТОРА МИХАИЛА САЛИТЫ, АВТОРА ЗНАМЕНИТОЙ КНИГИ “АЗБУКА БРАЙТОНА” )

Этот уникальный поэтический сборник – книга совершенно своеобычная, неординарная в своём роде. Именно по степени непохожести и разнообразия сборник Михаила Салиты явно выделяется из поэзии его современников, как, впрочем, и его творческий и жизненный путь не укладывается в обычные схемы и рамки.

Кому, какой стране принадлежит поэт, родившийся и до 17 лет живший в Одессе, после чего и до сегодняшнего дня проживающий в Нью-Йорке, но душой оставшийся там, на берегах Чёрного моря? 

В потоках слёз любовь моя не тонет.

Я помню площадей твоих ладони,

Извивы улочек, брусчатку, как мозоли,

Все шрамы, родинки, знакомые до боли,

Все «рыбные места» твои – от Центра

До дальнего Седьмого километра,

Овраги помню, впадины, обрывы –

Они в моих воспоминаньях живы.

Да ведь и эта книга – почти вся – поэтическая дань родному городу. Перелистывая её страницы, словно сам приветствуешь славного Дюка и Большой фонтан, окунаешься в соцветия акации на Канатной, вдыхаешь крепкий морской запах лимана, жаришься на пляже Ланжерон, прогуливаешься по Тёщиному мосту, заглядываешь в симпатичные старинные дворики на Молдаванке. Здесь возникают причудливые тени прошлого из рассказов Бабеля, и одновременно ты проникаешься больными проблемами сегодняшней Одессы.

В то же время в книге явно чувствуется биение пульса Брайтон-Бич:

Мы отрываемся сегодня так, что город,

Наверно, чувствуя энергию бита,

Танцует с нами в этот раз не без задора.

Гремят колонки! Мы взлетаем! От винта!

Перед нами вырастают каменные громады Нью-Йорка, воют сирены амбуланса, брайтонские бабушки ходят в Миллениум на русских артистов, крепкие копы воюют с бандитами, а законопослушные граждане «пашут до зари, зарабатывая чеки, болезни, долги». К тому же, в сборнике нашли себе место и сегодняшние реалии, связанные с пандемией.

Можно ли не учитывать того, что автор, как говорится, «не состоял», «не замечен», в общем, не входил в число тех, кто публикуется в каких-то толстых столичных литературных журналах и теснится на подмостках поэтических фестивалей? Да, он не тусовщик, но его муза умеет петь разными голосами и в разных поэтических традициях, а многие ли могут сказать так о себе? Это очень особенный дар, свойственный немногим.

А можно ли не счесть уникальным такой широкий охват тем и жанров? Неслучайно сам поэт заявляет: «Ты знаешь, во мне ужились три поэта. Первый – любовь воспевает и лето», второй увековечивает поэтическими средствами родную Одессу, а «третий – философ, поёт его лира ценности жизни, морали и мира». Это и многоликая любовная лирика, то опечаленная, то шутливая, то восхищённая:

Губ твоих родных и милых

Жаркий поиск и находку

Буду помнить я до тризны.

Нет другого варианта!

Я стою и тихо плачу,

Словно скрипка

В сладких стонах

Под рукою музыканта…

И, казалось бы, странная в таком соседстве, но абсолютно искренняя и глубокая лирика философская, побуждающая и читателя размышлять о вопросах бытия, сродни шекспировскому герою, и отыскивать ответы на те вызовы, которые бросает нам мир:

Мы в темноте блуждаем бытия

Пассивной жертвой вражеских наветов…

Нет чтобы духом всю объять планету,

Перепахать её, как вольный ветер,

Судьбу словно симфонию творя!

И, конечно, неутомимый чисто одесский юмор – его здесь особенно много. Одесса у Михаила Салиты живая, неунывающая, плещущая солёной волной забористого словца и находчивых языковых парадоксов:

– А знаешь, мама переехала…

– Скажи – кого, слегка не въехала…

– Да она руку поломала…

– Скажи – кому, не услыхала…

«Будни одесского дворика», диалоги на пляже и в трамвае, исследование городского фольклора в «Экзотических зверях», под которыми подразумеваются неподцензурные народные поговорки…

К тому же, в сборнике нашли себе место и сегодняшние реалии, связанные с пандемией.

И наконец, обычно ли то, что деловой человек, имеющий свой бизнес, не просто временами отдаёт дань увлечению молодости, как мы можем сказать о других успешных людях, а постоянно находится в творческом процессе? «Давно я уехал? Скажу без прикрас – одесский характер во мне не угас».

Исходя из всего сказанного вы и сами теперь не можете не признать сборник Михаила Салиты явлением уникальным, нестандартным.

Для меня как филолога особенно интересным оказалось широкое переплетение голосов, манер, стилей, сочетание классики и авангарда (вплоть до сленга и рэпа), потрясающее умение пользоваться всем, что наработала мировая поэзия за тысячелетия, при этом сплавлять в одном котле ступенчатую и резкую лесенку авангарда с пронзительнейшими лирическими строками, молитву Субботы с типично русскими народными плачами, лексику Ланжерона и Молдаванки с философскими категориями и понятиями. И в этом поэтическом «котле» сплав получается такой непростой, интересный, как интересно в своё время формировалось население города, вобравшее в себя и украинцев, и греков, и болгар, и евреев, и молдаван – тоже один из признаков одесской обаятельности. Книга получилась потрясающе разнообразная по эмоциональному впечатлению – над ней можно смеяться и грустить, мечтать и негодовать, осмыслять наш неустойчивый современный мир и погружаться в космос вневременных, вечных истин.

Но главное – все страницы в ней освящены глубоким и сильным чувством – преклонением перед неистощимым обаянием Одессы, которое она источает всем – и родным, и приезжим, и тем, кто только широко о ней наслышан, и тем, кто, будучи оторван от неё несколькими часовыми поясами и десятилетиями жизни в иных странах, дышит с ней одной грудью:

От доли инча до биллионa,

От Лузановки до Лaнжерона,

От Приднестровья до Межлиманья,

От свиданий до расставанья.

Тут небоскрёбы… улицы, как вены,

Тут падает и скачет доллар.

Тут навсегда останусь я незагорелым,

И притяжение моё к тебе

Не смерит датчик Холла.

Эту тоску не лечит знахарь…

Эту тоску залечит твоё море.

На мои раны твоя соль – как сахар, 

И ты – моё лекарство от душевной хвори.

Кому принадлежит эта поэзия – щедрой и солнечной земле Украины? энергичному и смекалистому Нью-Йорку с его немалой долей наших эмигрантов? или всё-таки непостижимо широкому и разнообразному миру культуры русского слова, где вся Земля оказывается усвоенной, принятой и «нашей».

Светлана Скорик,

г. Запорожье