КАТАЛА НА ДОВЕРИИ
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Уважаемые наши читатели! Ушел, вместе с нашей молодостью, двадцатый век, забрав с собой огромную, 70 лет пугающую весь цивилизованный мир, коммунистическую империю – Советский Союз. А ведь интересная была страна, нескучная! С самого начала, ну сразу после Октябрьского переворота, когда «Хам», занявший царские спальни и клозеты, вырезал всю дворянско-профессорскую интеллигенцию, народ стал жить «ровно», то есть одинаково на всех пухнуть с голода. Правда, были и те, которые жили «ровнее» – из самой хамской верхушки. Потом пережили войну, после которой победители стали, почему-то, жить хуже, чем побежденные. Ну, великий парадокс страны всеобщего, и голодного братства. Но засверкала в это время и другая сторона медали – жирующую на спец пайках и еще более спец распределителях партократию подвинули на чуть-чуть предприимчивые и рисковые люди, закаленные на – «картошка утром, в обед и вечером».
И в 60 –е годы, зажиревшие ком. партийцы проморгали, проспали под пуховыми перинами в обнимку с передовыми комсомолками, артельщиков московских и питерских, цеховиков – узбекских и одесских, «мандаринщиков» – грузинских и азербайджанских. И стали по стране гулять в большом количестве «длинные», с профилем главного хама, рубли. А раз у кого -то, причем много «у кого-то», стали неприлично оттопыриваться «лопатники» и карманы, то, по закону эволюции Дарвина, появились и «чистильщики» этих лопатников с карманами. Нет, это были не «карманники и щипачи» – такие были всегда, а дерзкие, умные, ловкие – профессиональные карточные «каталы». Правда, в советских трудовых книжках такую профессию почему-то не отмечали и деятельность «катал» в пенсионный стаж не засчитывали. Спустя немного времени среди игроков появилась своя профессиональная элита – те, кто умел играть виртуозно, и не только играть, но и «исполнять», ну, то есть, делать с картами, все, что ему нужно, при этом совершено не заметно для обреченного на расставание с деньгами, противника. И на самой вершине этой «элитной» горы справедливо оказался герой нашей книги – Игорь Крым, заслуживший среди «катал» прозвище – «лобовик» – тот игрок, который не только высчитывал на ком можно реально и легко заработать, а садился «лоб в лоб» с самыми «крутыми» профессионалами, даже тогда, когда шансы выиграть были призрачными.
Потому что для него главным не были деньги, главным была Игра!
Ну а все остальное на страницах этой книги.
Теплым августовским вечером во дворе дома по улице Шота Руставели шла серьезная игра в «пристеночку». Пять пацанов в нежном и безусом возрасте с азартом, свойственным подросткам еще совсем ранней испорченности, зарабатывали друг на друге трудовую и медную копеечку. Суть нехитрой, но требующей сноровки и меткого глаза игры заключалась в том, чтобы ударом ребром монеты об стенку отбросить ее как можно дальше, лишив тем самым следующего игрока возможности послать свой «снаряд» настолько близко, чтобы дотянуться до этой монеты растопыренными пальцами одной руки. Сумел дотянуться – забрал чужой «пятак», не сумел – отдал свой.
Пятаки после такой игры быстро становились похожими на античные и очень вытертые монеты, принимаемые только в магазинах с совсем плохой выручкой, а пальцы пацанов – на щупальца подрастающего спрута.
В самый разгар «боев», окно третьего этажа широко раскрылось, и в его проеме появилась молодая женщина. Она беглым взглядом окинула двор, увидела группу пацанов у подъезда дома, напротив.
– Игорь, что ты там на асфальте штаны протираешь, а? Живо иди домой, ужин уже на столе!
Вихрастый подросток, стоя на коленках, как раз безуспешно пытался дотянуться растопыренными пальцами от своего до чужого пятака.
– Сейчас мама, ну еще минутка, – произнес он, быстро соображая, что дотянуться ему ну никак не удастся, а повод, чтобы не отдавать свою монету вроде как – уважительный. Он встал с колен, быстро присоединил пятак в своем кармане к кучке таких же изуродованных, и произнес: – ну, такое дело пацаны, сами видите – идти мне надо, а то получу… завтра доиграем…
Папа Игоря, молодой, но уже известный доктор киевского «Охматдита», хмуро посмотрел на склонившегося над аппетитной сосиской сына и ехидно произнес: – иди руки помой, шахтер.
Игорь посмотрел на свои не совсем еще черные, но хорошо уже серые ладони и со вздохом направился в ванную комнату.
– Ян! Ну что за тон, а? – У ребенка еще каникулы, между прочим. Так что ему целыми днями в квартире сидеть? Пацаны, на то они и пацаны, чтобы во дворе гонять.
Ян демонстративно отодвинул в сторону тарелку, с вызовом во взгляде посмотрел на жену: – и это говорит учитель русского языка! – он театрально воздел руки к потолку. – А как чтобы привить сыночку любовь к литературе? Ну, хоть бы книжку одну за каникулы прочесть.
– Прочел, и не одну. Больше нужно сыном своим интересоваться.
– Я…
В этот момент вернулся за стол Игорь и разговор сразу же прекратился.
В трехкомнатной квартире № 12, на третьем этаже дома дореволюционной постройки, мирно уживались восемь человек из трех поколений – наш герой Игорь, его маленькая еще совсем сестренка, папа с мамой, дедушка с бабушкой и мамин младший брат – подающий большие надежды и любимец всей семьи, студент Киевского политеха – Рафик. Поставщиком дефицитных в то послевоенное время продуктов был дедушка Игоря Миша – артельщик, у которого всегда водились деньги, и, в этой связи, водились приличные связи. У Игоря с ним сложились специфичные, и, не всегда приятные, отношения. В домашнем «общежитии» Игорь ночевал с дедом в одной комнате и частенько по ночам таскал деньги из его кошелька. Причем таскал очень грамотно – в основном трешки, рубли и пятерки, не трогая «червонцы» и «четвертаки», поэтому долгое время был не ловлен. Эти, не самые благовидные и исключительно ночные действия, имели и свою оборотную, и где-то даже положительную сторону – его зрение очень сильно обострилось, а пальцы стали настолько чувствительны, что на ощупь определяли достоинство купюры внутри кошелька. Но, все хорошее, равно как и плохое, когда-нибудь обязательно заканчивается, закончилась и «рыбалка» в дедовом кошельке. Однажды ночью, поближе к часам трем, когда мощный храп деда Миши ясно дал понять нашему герою, что тот сейчас пребывает в «другом месте», и ему совсем не до своего кошелька, Игорь по привычке запустил туда шаловливую ручку. И в этот момент, вдруг, обличительно, и без шансов на спасение, в комнате зажегся свет, рука воришки мгновенно оказалась зажатой в мощной ладони деда, а его мягкое и нежное место, практически одновременно, ощутило жгучие зубы еще довоенных и очень крепких подтяжек. Сколько времени длился этот воспитательный момент установить нам не удалось, думаем, что не очень долго, потому как на испуганный визг юного воришки примчалась мама и отбила Игоря от дедовских подтяжек, настроенных, как казалось, продолжать формирование и реконструкцию нежных ягодиц до самого утра. Игорь учился быстро, но не в школе, где он практически и не учился, а на собственном, и не всегда удачном, опыте. В данном случае, опыт постигался не головой, а ж…, которая еще несколько дней после экзекуции, напоминала о том, что стоять при определенных обстоятельствах, лучше, чем сидеть. Но как же испорченному свежими купюрами мальчику вот так сразу и отказаться от стабильного дохода? Практически, учитывая упрямство и рисковый характер будущего «каталы» – виртуоза – никак! И Игорь перешел, что называется, на «интеллектуальный» вид домашнего заработка – Еврейскую, опять же дедовскую, энциклопедию. И если кто-то из ну очень наивных читателей подумает, что Игорек решил прочесть все из более чем тридцати томов прекрасно изданной еврейской истории, чтобы эту историю всю пересказать своим умиленным домочадцам, за денежки естественно, то он, этот читатель, глубоко, и, как всегда, ошибается. Игорь эти солидные фолианты просто воровал, и по книге относил в букинистический магазин, в котором, несмотря на повальный антисемитизм советского народа, деньги давали, но – мало. Так зачем же 10-12 летнему мальчику из приличной и финансово благополучной еврейской семьи так сильно и рискованно нужны были деньги? Мальчику, наверное, не очень, а вот будущему в скором времени, легендарному карточному «катале» – «лобовику» – очень, потому что чудеса бывают только в церкви, и то давно тому назад, а вот в картах, чтобы сотворить «Игру», чудес не бывает – сначала приходится много и терпеливо проигрывать. Но это все будет позже, а пока…
Ужин закончился и мама тоном, не терпящим возражений, произнесла: – Игорь, не уходи! Поможешь мне посуду в раковину отнести…
– Сядь на минуту, мне с тобой поговорить нужно – тихо произнесла она, усаживая сына рядом с собой на табуретку.
– Ну, сел, – угрюмо произнес он, лихорадочно соображая, за что ему сейчас попадет.
– Вот и сиди, и слушай! – Ты зачем Грише пакостишь, а? Что он тебе плохого сделал?
– Какому Грише? – Игорь попытался изобразить на лице полную невинность.
– Но мама эти театральные способности не оценила: – тетя Леля сегодня утром пожаловалась мне. Ну как тебе не стыдно, а? Мало того, что она моя коллега, учительница, так еще и дочка легендарного героя революции Григория Котовского! А Гриша, твой товарищ, его внук. Ты зачем чернильницу в его портфель подбросил?
– Это не я!
– Не лги мне! Позавчера они в гостях у нас были?
– Ну были, и что?
– А то, что Гриша сегодня стал портфель свой новенький, между прочим, к школе готовить, открыл, а там все чернилами залито…
– А чего он пришел к нам портфелем своим хвастаться… Он всегда хвастается… И дедом своим тоже…
– … Ну он гордится Григорием Ивановичем…
– Так и я деда своего люблю, но не хвастаюсь же им!
– Ты не деда любишь, а кошелек его – напомнила мама недавнюю историю. – Так, слушай меня внимательно! С завтрашнего дня никаких шатаний во дворе и идиотских игр на медяки, понял?
– Ну понял, больно нужно…
И на этот раз он сказал правду. Игоря совсем недавно захлестнула не детская страсть, не изменявшая ему всю оставшуюся жизнь. И виной этому невольно стал общий любимчик – Дядя Рафик, у которого на днях закончилась сессия в институте.
Как жили в стране Советов люди после войны? Плохо, голодно жили! Голодно и по- коммунальному тесно. А семья ………, пусть и многочисленная, жила сытно и, главное, отдельно. Поэтому по вечерам к Рафику приходили его товарищи-студенты готовиться к сессии. Все, кто учился в институтах и университетах знали крылатую поговорку – «от сессии до сессии живут студенты весело»! А Рафик с друзьями, свято соблюдая эту поговорку, весело жили еще и в сессию. Позанимавшись часик-другой для очистки совести, заев научные потуги парой-другой бутербродов, они, ближе к ночи, садились играть в преферанс – как говорят дилетанты, или «писать пулю» – как говорят люди, знающие в этом деле толк. И вот тут Игоря мгновенно, с первой же подсмотренной им партии, и захлестнула самая сильная в его жизни страсть – Игра! Он, как завороженный, примостившись чуть-чуть в сторонке, чтобы не мешать, слушал, не пропуская ни единого, тогда еще совсем не понятного слова – пасс… вист… мизер…тотус… ушел за свои… прикуп…; жадно следил за движениями карт и рук игроков.
Leave a Reply