В Нью-Йорке вышла книга «АБВГДЕССА» поэта и писателя родом из Одессы Михаила Салиты, о поэзии которого я уже писала («Неистощимое обаяние Одессы»). Данная книга – сборник тавтограмм любимой Одессе-маме.
Тавтограмма – это поэтический или прозаический текст шуточного характера, все слова которого начинаются с одной и той же буквы. Даже те из вас, кому кажется, что он никогда не сталкивался с данным литературным приёмом, наверняка слышали в школе строку Бальмонта «Чуждый чарам чёрный чёлн» и, во всяком случае, обязательно знакомы с детской скороговоркой «Четыре чёрненьких чумазеньких чертёнка чертили чёрными чернилами чертёж».
Михаил Салита первым из поэтов выпустил целую книгу-алфавит. До него всего несколько поэтов часто обращались к тавтограмме, но ни один из них не писал «букваря», тем более – для взрослых, и посвящённого одной теме.
Сборник от А до Я – фактически весёлый букварь-путеводитель, проводящий любопытствующего путника по известным местам, связанным с Исааком Бабелем, Валентином Катаевым, Константином Паустовским, Ильфом и Петровым, Юрием Олешей: Дерибасовская, Ланжерон, Молдаванка, Пересыпь, Ришельевская… А в качестве приложения к тавтограммам в сборнике есть раздел «Одесская топонимика» с историей улиц, их многочисленными переименованиями, знаменитостями, которые на них жили или в честь которых улицы были названы. Упоминаются и сохранившиеся до сих пор дома, связанные с историческими личностями, что немаловажно для тех, кто окажется в Одессе и захочет осмотреть все самые важные места города.
Тавтограммы Михаила – в основном, маленькие яркие миниатюры в прозе. Иногда это всего несколько строк. Лирических: «Сказочное сентябрьское солнце светило, сияло сладкими струями счастья…» («События, слухи, сплетни, сказки, свершения…»). Или шуточных, с огоньком: «Бегали белки большой бригадой, боялись… Быстро бежали, борзо…» («Улица Бригадная»), «Городское гулевание: граждане гудят, галдят, горланят, глазеют, говеют, гневаются, глушат горькую, греховодничают» («Городские грёзы»).
Чаще же – это зарисовки района, характерных обитателей улицы. Вот знаменитая Аркадия – курортный район с одноимённым пляжем, августовское блаженство:
«…аромат акации, астры, амариллис, анютины глазки – атрибуты Аркадии. Амурная атмосфера, азарт, ажиотаж, альтруизм, античная архитектура, арго. Антуражные аксакалы – априори активные – атакуют аптеку, Анюту-аптекаршу:
– А аспирин? а адельфан? а анаприлин? а…а… а аскорбинка?
А антинационалистические акции администрации – антидот антисемитизму, антиглобализму, антиохренизму».
Весело? Весело. Но и родному украинскому «охренизму», который всех задолбал, тоже досталось.
Вот Крыжановка – «курортный край, купель катеров, круизных кораблей». Это всего лишь маленький населенный пункт на берегу Чёрного моря, но поскольку он находится всего в 15 км от центра Одессы, то стал излюбленным местом «сливок общества», где уже завелись и такие странные для украинского уха названия, как «кондоминиум» – правовая форма собственности, по которой объект недвижимости разделяется на элементы индивидуальной собственности (квартиры) и элементы совместной собственности (инфраструктура и земля). К находящейся в общем владении инфраструктуре могут относиться бассейн, парковка, спортзал, теннисный корт и прочие приятные для жильцов бонусы.
«Кругом красуются каштаны, клены, кустарники, клумбы. Красота, кипень, купание, короче, кайф.
Как-то, когда-то капитан Костя, красавица Катерина копили-копили – кондоминиум купили.
Каково? Крутяк! Кто-то кричал: «Класс!». Кто-то картавил: «Къясиво…»
Но и «богатые тоже плачут», вот и в Крыжановке не обошлось без трагедии:
«Красивая, классная, королевская, клёвая, карнавальная, кудрявая, как картинка, капитан крутого катера Ксения колоритно кентовалась, катая Костю катером, курсом Котовского – Крыжановка. Культурненько, красноречиво, красиво!
Ксения-красотка – каждодневный, круглогодичный, календарный кайф. Культурный, колоссальный, кипучий карнавал красок. Королева! Капитал країни!»
(Примечание: країна (укр.) – страна).
Порой встречаются миниатюры формата «1+1», где есть и остроумная сценка из жизни с характерными для Одессы шутками, на которые Михаил мастер, и характеристика самой улицы. Как пройти и в Одессе, и в сборнике тавтограмм мимо Дерибасовской, знаменитой Дерибасовской – пешеходной зоны, вымощенной старинной брусчаткой, закрытой для транспорта, на которой находятся многочисленные кафешки на открытом воздухе! Чем не Париж? Там не идёшь, а плывёшь мимо турецких диванчиков и уютных столиков, окружённых зеленью, весь невесомый от кофейных ароматов и потрясающих запахов роскошных кулинарных изделий, годных и для самого Гаргантюа. Место гуляний и променадов одесситов и иностранцев не лишено, конечно, и ночных клубов. В одном из них и происходит маленький «допрос»:
Дежурный дискотеки делает дознание:
– Девушке, думаю, двадцать?
– Да.
– Давно?
– Давно – девушка?
– Давно – двадцать?
Девушка дуется…
(«Дуновение Дерибасовской»)
И сразу очаровательная сценка в духе одесских анекдотов превращается во взволнованную оду улице влюблённого в Одессу автора:
«Дерибасовской – давным-давно двадцать. Древние деревья, дивные дизайны домов, душещипательные достопримечательности, десятки других достоинств доныне делают Дерибасовскую драгоценной диадемой, доброжелательной, деловитой, добропорядочной, демонстративной, доверчивой, душой державы.
Давай, дерзай, дорогая!»
Кстати, люди, лишённые любознательности (а таких – немало), обычно думают, что был некий Дерибас, он же якобы прототип Карабаса-Барабаса, про которого пишется в сказке о Буратино. Ничего подобного! Не Дерибас, а Хосе де Рибас – основатель Одессы и её первый градоначальник, чей дом на Дерибасовской сохранился до настоящего времени.
Но чаще тавтограммы Михаила Салиты – просто живые сценки из жизни Одессы. Некоторые достигают высот Жванецкого, в частности, его миниатюры о раках, которые большие, но вчера, но по пять, а сегодня по три, но маленькие, но сегодня. Например, этот диалог кондуктора-вагоновожатого с вошедшим пассажиром:
– Волнуетесь?
– Волнуюсь!
– Впервые?
– Впервые.
– Всегда впервые волнуетесь?
– Всегда волнуюсь…
– Вам вылезать!
– Вылезать?
– Вылезать, вымётываться, вываливаться, выходить. Выбирайте – и вон! Ваша Варненская!
– Встретимся! Всеблагодарен!
(«Варненская, выходи!»)
Или колоритная, пульсирующая страстями миниатюра о двух семейных парах с улицы Жуковского – одной из старейших улиц в историческом центре города, которая впервые упоминается в 1808 г. Да-да, названа в честь того самого пиита Василия Жуковского, наставника и друга юного Пушкина. Не оттого ли там кипит такой лирический, романтический пожар?
«Жара. Жильё. Жильцы. Жульё. Желания.
Жанна желает Жору.
Жоржетта желает Женю.
Жанна – жена Жени.
Жоржетта – жена Жоры.
Женя желает жаркое.
Жора жуёт желток.
Жёстко жгут желания: Жени – жарить Жанну, Жоры – жарить Жоржету.
Жара. Жопа.
Жаждать желаемое – желаемо жизнью».
(«Жуковского»)
Последняя фраза и объясняет не вполне цензурное слово, встретившееся в тавтограмме. Как избежать в житейской ситуации словца, коротенького, но забористого, которое исчерпывающе объясняет жизнь со всеми её ловушками!
Правда, у Михаила Салиты тавтограммы рассчитаны больше на читателя 18+ и не обходятся лишь одним таким словом. Но в его защиту хочу сказать, что у Бабеля сцены не менее «колоритны», тем не менее, нет человека, который бы их не любил, и нет юмориста, который не мечтал бы написать что-нибудь подобное. Салите это удалось, и с большим мастерством.
Его персонажи разные, и случаи описываются разные, но всё-таки немалая часть посвящена любви, как в тавтограмме «Ласточкина – Ланжероновская»:
«Лида ловко ладила Лёве лепешки, лапшу, ленивого лобстера.
Лида Ласточкина – лилия, ландыш, лаванда… Лёгкие локоны… Лида любила Лёву, лелеяла, ласкалa ладонями…
Лёвочке легчало…»
Или нелюбви, как в «Новостях на Нежинской»:
«Николаю Надежда не нравилась.
Некрасивая, неказистая, невзрачная невеличка, никакая, но необъяснимо нужная.
Наверное, надо напиться. Надюша, наливай!
Напился – намеренно немерено…
Наконец, настроение начало налаживаться…
Некрасивая Надежда негромко напевала, нашёптывала непристойное, нижнее, небритое… нравственное наслаждение…»
Если кто не знает – на Нежинской некогда жил замечательный писатель Константин Паустовский. А бывшая улица Ласточкина 70 лет носила имя Николая Ласточкина, профессионального революционера, руководившего борьбой населения Одессы против иноземных оккупантов – французов, англичан и американцев, захвативших город в гражданскую войну, и немцев, которые хозяйничали в сёлах области. Борьба велась как подпольно, так и открыто – забастовками и действиями партизанских отрядов, в ней участвовали рабочие, крестьяне и подпольщики в катакомбах, но нити всей этой разнородной деятельности сходились в руках Ласточкина. Населению Одессы, которому он помогал освободиться, пока не был схвачен и зверски замучен американской контрразведкой, было за что благодарно хранить его память. Сейчас эта улица названа в честь одесского градоначальника Луи де Ланжерона, который руководил городом с 1815 по 1820 год.
Хотя преобладают в сборнике тавтограммы-миниатюры, но несколько из них тянут на настоящий рассказ (скорее, фельетон). И персонажи их ничуть не хуже знаменитых героев «Одесских рассказов». Если бы не сковывающие рамки тавтограммы, обитатели улиц – «радушная, румяная, разносторонняя» Роза Робертовна, соблазняющая робкого, нерешительного Рафика Робертовича, чей ротвейлер Рекс «раздражённо рычал, ревнуя», обильным ужином из рыбки-рачков-рябчиков, – определённо развились бы в героев не одной пикантной ситуации. В той же тавтограмме («Ришельевская») несколько таких интересных персонажей. Вот рыжий Рафаил Рабинович, директор рыбного рынка, и аппетитная, активная Роза Рафаиловна:
«Робкий Рабинович решился!
Рабинович решительно разорвал розовенькие рейтузики Розы Рафаиловны… Рабинович рычал, рыл, работал – раз-два, раз-два…
Роза Рафаиловна разогнулась, разлюбезничалась, разоткровенничалась Рабиновичу:
романтичный,
разносторонний,
решительный,
реалистичный,
реактивный,
родной.
Рабинович раскрепостился:
родная,
романтичная,
роскошная,
распрекрасная…
рыжик,
рыбка,
рысёнок,
ромашка,
редкая,
родимая,
русалочка…
Роза Рафаиловна, разгладив розовые рейтузы, размечталась: рoды, ребятишки, радость…»
Сколько точного и важного при создании образа, оказывается, можно сказать одними только прилагательными! Или односложными назывными предложениями из существительных, которые, как вы помните, преобладали в тавтограмме «Жуковского». Здесь отображены мельчайшие нюансы настроения, видна градация – нарастающий климакс и разрядка-антиклимакс (термины А. Квятковского из «Поэтического словаря»). Чем не поэзия в прозе? Только сочная, перчёная, одесская.
Есть в тавтограмме «Ришельевская» и, так сказать, коллективные персонажи. В частности, ростовские ребята-разбойнички, которые «разграбили рейдом рыбный рынок», работники рыбных рядов и репортёры, рады-радёхонькие свежему событьицу, о котором есть, что написать. Ситуацию спасает рыжий Рабинович, который «раскроил разбойнику рожу Розиной родительской раритетной рюмкой» и оказался «рюмочным Рембо».
Но самое смешное – в пожеланиях автора всем персонажам, заключающими собой каждый поворот сюжета:
«Рябчикам – равнины, рощи!
Рыбкам, рачкaм, ракaм – развилистых рек!
Розe Робертовнe – Рафика Робертовича!
Рафику Робертовичу – решительности!
Ротвейлеру – рычать реже!
Ростовским разбойником – решетки, раскаяния!
Репортерам – ряженку районного разлива!
Рабочим, ремесленникам, рыбакам – равенства, радости, работы, рыбы, рассвета!
Родной Ришельевской – романтичной роскошности!»
Да, и в этой тавтограмме-новелле присутствует восторженное воздыхание по любимому объекту:
«Ришельевская – роскошный респектабельный район…
Ришелье, Рибас, Рекамье, Расин, Ренье, Ренуар, Растиньяк…
Ришельевская ранее рождала режиссёров, работников рампы, рантье, репетиторов, разносчиков разностей, расклейщиков рекламы, революционеров – радетелей равноправия, разбойников, расхитителей, рабфаковцев…
Ришельевская… разгул, разжива, раздел, раздор, размежевание, расплата, размах, разномыслие, разноязычие, разгон, розыгрыши, разочарование, расцвет, ренессанс, радость…»
А вы знаете, что именно на Ришельевской стояла гостиница, в которой жил Пушкин, когда работал над романом «Евгений Онегин»? Именно здесь и было написано письмо Татьяны Лариной!
Хорошо, что автор догадался добавить раздел с характеристиками улиц и районов. Благодаря этому и те, кто ещё не побывал в Одессе, этой жемчужины Чёрного моря, смогут представить себе историю города, неразрывно связанную с его улицами. А весёлые и жизнерадостные герои тавтограмм помогут виртуально населить их.
Что ещё сказать о новом сборнике Михаила Салиты? Лишь то, что очень жаль оставлять не описанными и не процитированными другие, не менее удачные его миниатюры, но что делать!
Пожелаем же автору, уроженцу Одессы, нашедшему применение своим способностям в другой стране, новых стихов и рассказов, и пусть среди них обязательно будет присутствовать и атмосфера Одессы – родной, любимой, незабываемой…
Светлана Скорик,
Leave a Reply