Дни и тысячелетия евреев Крыма
Аарон Хацкевич, Нью-Йорк –newswe.com
РАЛЬФ БАКШИ
Ральф Бакши — американский режиссёр-мультипликатор, сценарист, один из пионеров «взрослой» анимации и технологии ротоскопии. Прославился мультфильмами Огонь и Лёд и Властелин Колец.
Этнический крымчак, Бакши родился 26 октября 1938 года в Хайфе. В 1939 году его семья переехаоа в Нью-Йорк, где он рос в Бруклине в районе Brownsville.
В детстве он любил читать комиксы и получал удовольстве от города , в котором прошло его детство.
Весной 1947 его семья переехала в Вашингтон, DC где они поселилист в районе где жили чернокожие – так что эти годы Бакши провел под влиянием афроамериканской культуры – все его окружение, его друзья, девушки, кинотеатры куда он ходил, вечеринки , бизнес партнеры семьи – были чернокожими. Он чувствовал себе одним из афроамерикунцев. Какие проблемы ? Бакши был всего одним белым учеником в классе, и у него небыло проблем с учениками – но учителя в итоге вызвали полицию – так как в это время в США была сегрегация, и они боялись неприятностей от белых жителей, которые могли узнать о том что белокожий подросток посещает школу для чернокожих.
За драку и курение в школе – Thomas Jefferson High School Ральф был переведен в Manhattan‘s School of Industrial Art. В июне 1956, Бакши получил атестат с призом за мультипликацию.
Когда Бакши было 18 лет, его друга Cosmo Anzilotti приняли на работу в студию мультипликации Terrytoons, и Anzilotti порекомандовал Бакши менеджеру Frank Schudde.
Бакши был нанят на должность полировщика целюлоида, каждый день его дорога на работу и обратно занимала 4 часа , так как мультипликационнная студия находилась в пригороде New Rochelle. Его работа состояла в отмывании грязи с целюлоидных листов, на которых рисовались кадры мультфильмов. Это была малооплачиваемая работа, и когда через несколько месяцев Schudde увидел что Бакши все еще приезжает на эту работу – он дал ему повышение – рисовать на целофановых листах.
Несколько лет Бакши работал в Paramount Pictures, затем создавал мультсериал по комиксу «Человек-паук». Бакши стал одним из пионеров мультипликации «для взрослых», создавая фильмы в жанре фэнтези. Его дебютом на этом поприще был полнометражный мульфильм Волшебники. Но настоящую славу режиссеру принесли экранизация «Братства Кольца» Дж. Р. Р. Толкина и последовавшая за ней картина «Огонь и Лёд», созданная совместно со знаменитым художником Фрэнком Фразеттой. Также одним из первых совместил анимацию с игровым фильмом в ленте Cool World. В настоящее время Ральф живет в Нью-Йорке.
Фильмография
* Fritz the Cat (1972)
* Heavy Traffic (1973)
* Coonskin (другое название — Street Fight, 1975)
* Волшебники (Wizards, 1977)
* Властелин Колец (J.R.R. Tolkien’s The Lord of the Rings, 1978)
* American Pop (1981)
* Hey Good Lookin’ (1982)
* Огонь и Лёд (Fire and Ice 1983)
* Dr. Seuss’ The Butter Battle Book (1989)
* Mighty Mouse: The New Adventures (мультсериал, 1987)
* Christmas in Tattertown (1988)
* This Ain’t Bebop (live action) (1989)
* Классный мир (Cool World, 1992)
* Крутой и чокнутый (Cool and the Crazy, 1994) — игровой телесериал
* Malcom and Melvin (1997)
* Babe, He Calls Me (1997)
* Spicy City (TV series) (1997)
ИСТОРИЯ КРЫМА. КРЫМЧАКИ. ЕДИНСТВЕННЫЙ БОЙ Печать E-mail
ImageКрымчаки. Для каждого крымчака история народа – это, прежде всего история его семьи. Трагическая и несправедливая. В 1984 году мне впервые удалось опубликовать в городской газете «Евпаторийская здравница» короткий рассказ о моем отце. Назвал я его тогда «Единственный бой». В восемьдесят четвертом моей дочери был всего лишь год. Сегодня – она уже взрослый человек, писатель и журналист, и сама пишет рассказы и стихи. А я решил вернуться в прошлое, чтобы рассказать о трагедии расстрелянного народа. В основу этого материала положен рассказ о моем отце «Единственный бой». Все мы выросли из сказок и легенд. В детстве отец каждый вечер рассказывал мне о смелых воинах и лютых врагах земли крымской, о злых кочевниках и мудрых горцах. Но о чем бы ни была сказка, она всегда заканчивалась победой добра над злом. Верх одерживал всегда не колдун, не богатей, не хитрец, а маленький человек, бедняк, горемыка. И помогали ему любовь к земле своей и преданность людям.
А когда я подрос – отец стал рассказывать о войне. Для меня война в то время была чем – то вроде сказки. Далекой и нереальной.
А теперь моей дочери год, и скоро я ей тоже начну рассказывать сказки и истории ее деда. Мне трудно сейчас представить, как до войны на евпаторийской набережной собирались молодые люди, заводили патефон и ставили на вращающийся диск пластинки с джазом Утесова. Они купались в море, загорали и радовались жизни, влюблялись, ревновали, совершали ради любимых безумные поступки. И ничем не отличались от нас юношей семидесятых.
Мой отец был старшим в семье и по крымчакской традиции носил имя Борух – Борис, хотя в документах ему при рождении записали другое имя Исаак. Так и прожил он свою трудную жизнь под двумя именами. Для друзей и родных он навсегда остался Борисом, то есть первым, старшим.
В финскую войну его младший брат Шура проходил действительную службу в армии, сейчас ее называют «срочной», и из Крыма был отправлен на фронт. Родные были уверены, что он вернется целым и невредимым, и не представляли, что пришлось пережить молодому пехотинцу. Оставшийся в живых его товарищ потом рассказал, отцу, как погиб Александр Пурим.
– Мы сидели вдвоем в окопе, когда пришел командир и приказал устранить повреждение телефонной связи. Лес простреливался снайперами, поэтому задание выполнить не удалось. Пуля Александру попала в сердце и прострелила комсомольский билет.
Отец не решился рассказать матери о гибели брата, он боялся, что она не перенесет этого известия. Прятал газеты, в которых писали о его последних минутах жизни. Но скрыть правду не удалось. Роковое письмо со словами сочувствия отправила в Крым жена комиссара. В конверт была вложена и статья фронтового корреспондента о его гибели. Когда один из братьев отца вошел в комнату, моя бабушка лежала без сознания, а на столе распечатанное письмо. Через два дня она скончалась в больнице.
Много лет спустя, мне удалось отыскать эту заметку в одной из книг, посвященной моему дяде. На комсомольском билете № 8320697 фотокарточки нет. Его вручали в прифронтовой обстановке, и, видно, некому и негде было снимать нового комсомольца.
Новый билет, в обложке, от которой еще пахнет, свежей типографской краской, ты заботливо вложил в самодельный футляр. Для футляра использовал первое, что попалось под руку: коленкоровый переплет исписанной общей тетради. Так и берег его на груди, и не было силы, которая могла бы разлучить тебя с ним.
Маленькое отверстие и две вмятины на самодельном футляре. Мы знаем, это следы разрывных пуль.
В том же кармане гимнастерки – крохотный жестяной медальон. Внутри – записка. Ты набросал ее крупным почерком, ты торопился, и не все можно разобрать в ней: « Группа крови – вторая. Если я погибну, я уверен, что мои братья добьют…» (Ты писал в спешке, перед наступлением, и невозможно разобрать одно слово.)
«Да здравствует СССР!»
Мы не разобрали одно слово, но мы знаем все, что, ты хотел написать. Ты прав в своей уверенности, – ни одного белого гада мы не оставим в живых! Как знамя, поднимем мы твой прострелянный билет, бесстрашный комсомолец, дорогой боевой товарищ, и нет силы, которая смогла бы заставить нас нарушить наше слово».
О моем дяде во время финской кампании писали, как о герое, а его обагренный кровью комсомольский билет поместили в музей. И никто в те дни не вспомнил, что Александр Пурим был сыном «лишенца» и, несмотря на свою рабочую специальность, считался социально чуждым элементом за то, что его отец Маркус Пурим во времена НЭПа занимался торговлей и арендовал постоялый двор в Карасубазаре.
Сын лишенного права голоса Маркуса Родине понадобился после смерти
А в сорок первом, в первый день войны, мой отец со своими братьями пришел к военкому: «Запишите добровольцем!» Мирный портной – невысокого роста, с огромными навыкате глазами – просился на фронт. Он умел шить, но не умел стрелять. Он ловко орудовал иголкой, и совсем не умел рыть окопы… Он был сугубо штатским.
В дни ожидания отправки на фронт отец учился стрелять, ползать по-пластунски и бросать гранаты и очень жалел, что наукой этой не овладел в детстве.
А сестрам в Евпаторию писал: «Перекоп не сдадим!». И на вопрос, нужно ли им эвакуироваться из Крыма ответил коротко: «Поступайте, как все». Военный цензор все равно бы не пропустил «паническое письмо» с фронта.
Вначале они охраняли берег. Командование опасалось, что фашисты с моря высадят десант. А потом от черноморского берега – шли пешком к Перекопу. На рассвете их построили по отделениям и в полный рост подняли в первую атаку. Было голое поле, без холмов, без домов. Где – то там, вдали, укрепились фашисты.
Под ногами у сержанта Середы рванула мина, она разорвала его надвое, вторым шел пулеметчик Кривоносов, третьим – друг отца Саидов. Осколок попал ему в горло – и из обнаженной артерии струей била алая кровь.
Шестым шел отец. Осколки ударили в каску и руки…
В те минуты он повторял заученные на всю жизнь строки из книги о своем брате:
«…Если погибну, я уверен, что мои братья добьют…».
А потом появился фашистский танк, отец стрелял в него… из трехлинейки.
Слезы заливали глаза. Он обещал сестрам, что Перекоп фашисты не возьмут. Он, маленький портной, обещал остановить врага.
А потом, в конце войны, он узнал, что сестры его в муках погибли в фашистских душегубках. И преследовала отца всю жизнь – вина за Перекоп, прорванный фронт и противотанковый ров близ Симферополя, где были захоронены расстрелянные и задушенные крымчаки.
В конце войны в сорок пятом отец оказался в СМЕРШе. В Военной контрразведке, название которой звучало вполне определенно: «Смерть шпионам!». Он был автоматчиком, охранял военных преступников, выводил на допросы. Этой «высокой чести» он был удостоен из-за расстрелянных родственников в Крыму. Армейские кадровики в СМЕРШ отбирали солдат из тех бойцов, кто люто ненавидел фашистов и их прислужников, у кого были личные счеты с врагом.
Отец рассказывал мне, что нелюди в эсэсовских мундирах знали о том, что у каждого солдата роты охраны фашисты в далекой России убили жен, детей, братьев, сестер, родителей.
Мне, пацану, интересно было узнать, а пытался ли кто–нибудь из них бежать.
– Только один эсэсовец, расстреливавший людей в Крыму.
– И ты стрелял в него? – спрашивал я.
На этот вопрос отец долго не отвечал, но когда я уже сам стал отцом, услышал:
«Тот эсэсовец до суда не дожил. Следователь СМЕРШа мне говорил, что он расстреливал евреев и крымчаков в Крыму. Я конвоировал убийцу по улицам немецкого города в тюрьму, когда он бросился бежать. Я открыл огонь из автомата. Стрельбу услышали проезжавшие мимо пехотинцы. Когда они подъехали, он был уже мертв.
Мой отец никогда не говорил о священной мести врагам, заталкивавших в душегубки и расстрелявших крымчаков. Он был добрым, мирным человеком и, сидя за швейной машинкой, любил петь крымчакские песни и рассказывать истории из жизни, расстрелянного народа. И учил он меня простым вещам: добиваться в жизни всего своими руками, не жульничать, не предавать друзей и не прощать подонков.
А еще он меня просил написать книгу о крымчаках и о том времени, в котором они жили.
В августе 2006 года моей дочери исполнится двадцать три года. Когда-то я ей рассказывал сказки о смелых и справедливых людях, о добрых и сильных воинах земли крымской, о своем отце и о единственном бое… огромной войны…
Марк Пурим agatov.com
Крымчаки (“кърымчах”) – это самоназвание представителей небольшого по численности народа (по данным переписи 1989 г., на территории бывшего СССР их насчитывалось 1448 человек, из которых 604 проживали в Крыму), который сформировался в средневековый период на территории Крымского полуострова как этноконфессиональная общность из разноэтничных почитателей реформированного иудейского ритуала.
В различных документах по историографии конца XVIII – XIX вв. выделяется в качестве официального названия – <крымские евреи>, а в литературном варианте -<крымчаки>, <евреи-крымчаки>, <константинопольские евреи>, <турецкие евреи>, <татарские евреи>, <крымские раббаниты>, <крымские раввинисты>. В научной литературе со второй половины XIX в. используется этноним <крымчаки>.
Община крымчаков с переходом на новое место проживания – Карасубазар (ныне г. Белогорск) на первом этапе формировалась из общины Солхата (Крыма). Возможно, самоназвание группы – <крымчаки>, дошло до нас от названия прежнего места жительства переселенцев.
Этническая история крымчаков как этноконфессиональной общности насчитывает почти 500 лет.
Крымчаки Карасубазара
Крымчаки – малочисленная народность, сформировавшаяся на территории Крыма много веков назад. История и этнография этого народа еще ждут своих исследователей. Но, к сожалению, количество крымчаков катастрофически уменьшается. По переписи 1989 года на территории СССР их проживало 1148 человек, из них 604 – в Крыму…
Вдоль левого берега реки Кара-су, утопая в зелени плодовых деревьев, протянулись улочки Крымчакской общины – <Кърымчахлар джамаат>. Еще в начале нашего века эта часть Карасубазара (сегодняшнего Белогорска) называлась Крымчакской стороной. В одноэтажных домиках-мазанках жили большие семьи крымчаков, в основном ремесленников-кожевников, шорников, сапожников, кузнецов, жестянщиков, ювелиров, чей труд был столь необходим как жителям Карасубазара и его окрестностей, так и проходящим через город караванам.
Очень давно, когда крымчаки жили под покровительством Хазарского каганата – мощного государства, протянувшегося от Каспийского до Черного моря – вместе с другими народами, населявшими Крым, они приняли древнюю религию – иудаизм. Когда в X веке Хазарская держава погибла, крымчаки остались верны своей религии. Правда, по старинке, они все еще возносили молитвы верховному языческому Богу всех тюркских племен – Тангры.
Для того, чтобы исповедовать свою религию и выжить среди христиан и мусульман, крымчаки объединились в общину родственников. Ею руководили особо мудрые старики. Они следили за тем, чтобы законы и традиции отцов исполнялись, а нищета не касалась крымчакских семей. В дни праздников из рук в руки передавалась небольшая запечатанная коробка с прорезью – <къумбара>, и люди жертвовали деньги на общественные нужды. Из собранных средств выделялись необходимые суммы для поддержки вдов и сирот, бедных семей.
В домах крымчаков находилась большая печь, подобная русской печи – от пола до потолка. Ее внутренняя камера нередко превращалась в баню для одного человека.
В отдельных сундуках хранилась одежда. Мужской костюм состоял из узких штанов, сапог-<мест> из мягкой кожи и длинного кафтана, подпоясанного кушаком – широким ремнем, на котором висел небольшой татарский нож.
Женщины тоже носили кафтаны, а на ногах – туфельки с загнутыми носками – <папучи>. Очень разнообразны были женские украшения: серьги, кольца, перстни, нагрудные ожерелья из золотых и серебряных монет, серебряный или позолоченный пояс. Одежда детей была подобна родительской. Правда, головным убором девочек была феска – цилиндрическая шапочка, расшитая серебряными и золотыми нитями и мелкими монетами. Из-под фаски на плечи спадало множество заплетенных косичек.
Дети крымчаков рано привыкали к труду. Девочки учились домоводству и с ранних лет готовили себе приданое к свадьбе, вышивая узоры на различных вещах. Мальчики несколько лет одолевали устный счет, учили библейские истории и молитвы, обучались ремеслу своих отцов и дедов.
По-разному складывалась жизнь крымчаков в последние пятьсот лет. Были будни, были и праздники, были счастливые времена, но были и полные горя и страданий.
Этническая история крымчаков
Этническая история крымчаков как этноконфессиональной общности насчитывает почти 500 лет. Эта эпоха подразделяется на ряд периодов, связанных с государственностью на территории Крымского полуострова, политикой этих государств в отношении крымчаков, последствия которой сказывались на этнических процессах в истории этого народа.
Формирование этноконфессиональной общности крымчаков связано с появлением еврейской диаспоры на территории полуострова в первые века нашей эры и распространение иудаизма среди других, проживающих в Крыму, этносов.
Основой новой общности, стал примат светской общины <джемаат> над религиозной – <Къаал акодеш>, а закрепление складывающейся новой этничности было усилено с переходом на новое место проживания, где община крымчаков окончательно превратилась в общину замкнутого типа с кровнородственными связями, особым иудейским ритуалом, позволявшим сохранить пережитки языческих верований и традиций, что и превратило эту группу иудаистов в этноконфессиональную общность.
В период Крымского ханства основным местом проживания крымчаков стал город Карасубазар (Белогорск). Крымчаки жили и в Каффе (Феодосия) – по российской ведомости 1783 г. там было .
К моменту включения Крыма в состав России в Карасубазаре было 93 дома, принадлежащих общине крымчаков численностью до 800 человек Первый удар, разрушающий устои этноконфессиональной общности крымчаков, был нанесен администрацией Российской империи после присоединения Крыма к России в 1783 г., распространившей на крымчаков дискриминационное российское законодательство в отношении евреев.
Приобщение Крыма к российскому рынку, изменение прежних экономических и политических центров на полуострове, приток нового населения – привели к исходу ряда представителей общности из Карасубазара и расселению по Крыму (в XIX в.) и за его пределы (конец XIX – начало XX в.). Численность крымчаков по переписи 1897 г. составила 4,5 тыс. человек. В 1913 г. инициативная группа крымчаков предприняла общинную перепись своего народа. По данным этой переписи насчитывалось 5282 человека, из них мужского пола – 2714, женского – 2568. Учитывая, что в это время в Симферополе проживало до 1,5 тыс. крымчаков, можно оценивать количество общности до 7000 человек. За пределами Крымского полуострова крымчаки проживали в городах Мариуполе, Новороссийске, Геническе, Бердянске, Одессе, Луганске, Сухуми.
Приход в Крым в начале XIX в. большого числа этнических евреев привел к активному вытеснению крымчаков из их древних молитвенных домов, вынуждая их строить новые, что вызывало конфронтацию с евреями и еще более закрепляло собственную этничность в самосознании. В литературных источниках этого времени отмечаются честность, чистота и опрятность в быту, внутриобщинная замкнутость крымчаков.
Установление Советской власти и осуществление новой национальной политики имело для крымчаков необратимые последствия: в качестве подмены института светской общины было сформировано культурно-просветительское общество; религия объявлена частным делом каждого; школа отделена от церкви, а преподавание до середины 30-х гг. велось в младших классах на крымчакском языке, а в старших на русском. В результате этого религиозная образованность была утеряна, родной язык замещался русским.
Перепись 1926 г. отметила 6400 крымчаков. С введением паспортной системы в СССР крымчакам стали вписывать в паспорта <крымчак>, <крымчачка>.
Фашистская Германия, оккупировав Крымский полуостров, осуществила геноцид крымчаков, как приверженных иудаизму. Если до Великой Отечественной войны было около 9000 представителей этой национальности, то перепись 1959 г. отметила около 2000 человек.
После депортации крымских татар из Крыма в 1944 г. крымчаки подверглись различным притеснениям со стороны государства: им перестали вписывать национальность <крымчак> в паспорта, отказали в открытии своего молитвенного дома, предложив исповедовать культ вместе с евреями, цензура не пропускала публикаций на тему о крымчаках. В это же время развертывается культурно-просветительская деятельность Е. И. Пейсаха, начавшего сбор материалов по крымчакской истории и фольклору и объединившего вокруг себя желающих заниматься этими вопросами.
Отношение к общности со стороны государства изменилось в конце 80-х годов. В 1989 г. крымчаки создали национально-культурное общество <Кърымчахлар>, которое поставило своей целью возрождение национальной культуры и уже почти утерянного родного языка.
Несмотря на потерю родного языка, конфессии, ряда культурно-бытовых особенностей, живущие в настоящее время крымчаки сохраняют этническое самосознание, отделяя себя от представителей других народов и этнических групп.
Из публикаций о крымчаках XIX – XX веков
Из публикаций Петра Моисеевича Лякуба о крымчаках
1860-х-1890-х гг.
Вся численность крымчаков простирается до 800 душ мужского пола. Между ними считается до 200 купцов, ведущих довольно обширную торговлю всеми вообще крымскими продуктами. Преимущественно торгуют они кожаными изделиями, как-то: седлами, туфлями, ичигами, сафьянами разных цветов, кожами, кожаными мячиками, вышитыми поясами, подтяжками и проч. Сверх того, хлеб и шерсть входят в большом количестве в число предметов их торговли. Товары свои сбывают они на ярмарках в Харькове, Полтаве, Кременчуге, Елисаветграде и Курске.
Жители этих городов, не бывавшие в Крыму, ничем не отличают крымчаков от татар. Еще более отражается печать татарщины на женах и дочерях крымчаков. Молодые женщины редко показываются на улице, и то не иначе, как покрытые с ног до головы, включительно, белыми покрывалами. Только в мелочных лавочках кое-где увидите старых, производящих продажу во время отсутствия хозяина.
Кроме торговли, крымчаки занимаются еще ремеслами. Между ними можно встретить отличных седельников, шорников, обойщиков и, в особенности, много шапочников. Последних наберется в Карасубазаре до сорока и более.
Умственное образование и развитие крымчаков стоит на самой низкой степени. Все их познания (и то лишь класса зажиточного и торгового) ограничиваются умением читать и писать по-татарски и счетоводством; бедный класс даже и этого не знает. Несмотря на то, что молитвенник их написан на древне-библейском языке, они его решительно не понимают. Татарский язык, можно сказать, у них – национальный; изучением каких-либо других языков они вовсе не занимаются.
Трудно определить то время, когда крымчаки совершенно пробудятся от своей апатии и от своего умственного усыпления… Это незавидное положение их можно объяснить тем, что они, во-первых, по своему наречию, одежде и правам – татарским, так сказать, совершенно слились с татарами и отстранились от сближения со своими более образованными единоверцами; во-вторых, что они всеми силами стараются ускользнуть от бдительного взора нашего правительства, избегая случаев подать какой-либо малейший признак своего существования. Самым очевидным тому доказательством служит, что даже многим жителям Крыма название <крымчак> известно только понаслышке; за пределами же Таврической Губернии, можно сказать положительно, об них не имеют никакого понятия и не подозревают даже их существования. Словом – крымчаки (да простят меня за выражение!) постоянно скрывались под полою татарского кафтана…
Крымчаки почти все высокого роста, смуглого цвета, статны и стройны. Во взгляде и осанке их выражается прямота. Они вежливы и ласковы. Образ жизни их до крайности прост и воздержан. Привязанность к семейному очагу у них чрезвычайно сильна. Чистота нравов – везде и повсюду примерная. Семейство крымчакское – это, в буквальном смысле слова, патриархальное семейство, в котором отец, как глава его, пользуется неограниченною властью: жена и дети повинуются ему беспрекословно. Вообще уважение к старшим – свято и непоколебимо.
Между крымчаками нередко можно встретить довольно привлекательных и даже красивых женщин, но у них нет кокетства, нет желания нравиться. Это от того, что они постоянно живут в тесном кругу своем и весьма редко встречаются с чужими. Кроме своего родного разговорного татарского наречия, они ничего не знают; редкая из них изъясняется по русски и то куда как плохо. В обхождении с посторонними они до крайности застенчивы; даже с близкими знакомыми они неохотно вступают в разговоры, до них не касающиеся. Они считают себя только призванными заведовать домашним хозяйством.
К чести крымчаков надобно сказать, что они вообще очень любят чистоту и опрятность – качества, которыми бедный класс евреев едва ли может похвалиться. У самого бедного крымчака жилище его выбелено изнутри и снаружи; все в этом жилище находится на своем месте, все подметено, вычищено и убрано; пол устлан коврами, а кругом стен диванчики и пр. Во всех почти крымчакских жилищах найдете вы и кой- какую вентиляцию. Оттого крымчаки, в общем, – люди, которые могут похвалиться своим здоровьем: между ними мы не встречали ни чахоточных, ни малокровных, ни нервных, которыми кишмя-кишит современное человечество…
Одна лишь религия связывает крымчаков с евреями. Обряды ее они исполняют строго. Два раза в день, утром и вечером, крымчак посещает свою синагогу и отправляет молитву с чрезвычайным благоговением. И в этом отношении татарское влияние наложило свою печать на крымчаков.
Евреи, как известно, читают свои молитвы большею частью вслух, причем зачастую приходят в какой-то экстаз, в особенности хасиды, делая при этом даже разного рода жестикуляции, производящие не совсем приятное впечатление на посторонних посетителей синагоги; у крымчаков же этого нет: молитвы читают они тихо и спокойно, употребляя при этом напев чисто татарский.
Чувство патриотизма сильно развито у крымчаков. Проникнутые этим чувством, они никогда не уклонялись от разных повинностей, а в том числе и воинской.
Из очерка О.М.Лернера (1901 г.):
<…крымчаки, или так называемые турецкие евреи, занимают совершенно изолированное место и если чем-нибудь выделяются, то только тем, что они с особым упорством отстаивали свою самобытность и поныне ведут замкнутую жизнь, чуждую всем преобразовательным течениям первой половины истекшего века>.
Из ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ русского библиографического института ГРАНАТ
КРЫМЧАКИ, живущие с древних времен в Крыму (гл. обр. в Карасубазаре и Симферополе) евреи-талмудисты, подобно караимам /см. XXIII, 445/ говорящие на турецко-татарском наречии, близкие к татарам по типу и отчасти по обычаям и строю жизни, но в религиозном отношении вполне примыкающие к евреям и, в противоположность караимам, полностью разделяющие все правовые ограничения, тяготеющие над евреями в России. По переписке 1897 г. насчитывалось 3.466.
Leave a Reply