Александр Гурнов
Я впервые попал в Америку давно, еще при советской власти, в году 89-м, во время работы на телевидении в программе «Время».
В то время должна была произойти своеобразная советcко-американская Олимпиада, которая называлась «Игры доброй воли». Где-то за год до этого в Москву приехал Тед Тернер, в то время президент компании CNN. И он попросил меня делать для его компании небольшие сюжеты по-английски. Я их стал делать и где-то через полгода получил приглашение приехать в Атланту, в штаб-квартиру CNN на всемирную конференцию таких же, как я, корреспондентов, которые бесплатно делают для CNN сюжеты.
Самое смешное, что в приглашении, после красивых слов, что они меня любят и что я для них важен, писалось, что я должен взять с собой «двух своих ассистентов, которые помогают вам при работе».
Я взял эту бумагу и пошел в отдел кадров. В результате получилось, что эти два «помощника» оказались двумя заместителями председателя Гостелерадио – Шевелев и Сагалаев. Оба – замечательные люди и прекрасные телевизионные профессионалы, но их отдел кадров провел по статье моих «мальчиков».
Однако когда меня уже оформили как «руководителя делегации», неожиданно выяснилось, что я разведенный, неженатый и не член партии. «Вы не можете ехать», – сказали мне. «Нет проблем», – ответил я. «Проблемы есть. Если не поедете вы, то не смогут поехать два ваших «мальчика». И на них мы не можем выписать суточные!»
Вот так я попал в Америку.
Важно рассказать о первом впечатлении. Когда мы подлетали, то летели через север, через остров Ньюфаундленд. Мы летим, а под нами невероятное количество каких-то болот, какого-то черного леса, сплавленного по каким-то жутким рекам. То есть, Америка начиналась не со статуи Свободы, а с этих страшноватых картин – север, острова, запустение и дикость.
Я на все это смотрю и говорю: «Вот какая хмурая земля, я не такой ее себе представлял…» На что кто-то из моих спутников, по-моему, Шевелев, произнес: «Да-а, сколько бы лагерей можно было бы здесь настроить!»
Тут я хочу сделать шаг назад. Когда я еще не был в Америке, то знал о ней, что там есть джинсы и жвачка. Но один мой друг, там уже побывавший, сказал мне: «Там в метро стоит автомат, который берет у тебя бумажный доллар и дает билет и сдачу».
Вот этому я поверить не мог. Никак не мог! Потом я бывал в разных странах и они, безусловно, производили на меня впечатление. Но ничто и никогда не может сравниться с тем впечатлением из далекого времени, когда друг рассказал что есть автомат, который забирает доллар и дает сдачу.
Поэтому я ехал туда, ожидая многого. И, может, и хорошо, что первым городом в Америке у меня оказался не Нью-Йорк, а Атланта – удивительный мир, который меня с Америкой и познакомил.
Главное открытие того визита состояло в том, что в Америке есть все!
Когда мы хотим чего-то в России, то обязательно куда-то едем или летим. В Австрию – за горами со снегом, в Италию – за пиццей и теплым морем. Америке все это не нужно – в ней есть и север, и юг. И субтропики, и равнины – все, что можно желать, есть в Америке. И это подтверждается при первом же визите туда, как подтверждается справедливая шутка «Если бы я знал, чего нет в Америке, то стал бы миллионером!»
Но даже дело не в том, что там все есть. Ты можешь все это иметь, как будто находясь в России. Я долго жил в Англии и могу подтвердить, что нельзя жить в Лондоне, не становясь англичанином. Не станешь – тебя общество не примет. А в Америке русские из Нью-Йорка ничем не отличаются от русских в Москве. Те же традиции в одежде и разговорах, тот же менталитет. Но им есть чем гордиться: мы в Америку летим на самолете, а они едут в Америку на метро.
Но дело даже не в русских, а в том, что любой иностранец, приехавший в Америку, стоит перед выбором: хочешь – становись американцем, хочешь – оставайся шведом, индусом, китайцем.
Еще одним открытием стало само CNN. Когда в кондовое советское время я увидел, как на CNN делаются новости, то, обалдев, немедленно побежал к начальнику Эдуарду Сагалаеву – он был главным в программе «Время» – и сказал: «Давайте делать такие новости!» На что он ответил: «Давай!»
И именно то, что мы увидели, и стало толчком для создания ТСН, программы «7 дней», многие ее помнят – все это произошло после того, как мы увидели американскую работу. Причем, это помогло нам осознать, что для подобных новостей у нас все есть, только это «все» перевернуто, как айсберг. То есть, у нас есть гора интереснейшего материала, но мы не умеем с ним работать. Поэтому, вернувшись в Москву, мы и попытались это положение вещей изменить. Кое-что даже получилось.
Были и другие открытия. Например, нас повезли в столицу штата Флорида город Тампу. Так вот, приехав в него, мы увидели, что может быть американский город, где никто вообще не разговаривает по-английски. Если не знаешь испанского – тебе там делать нечего. На перекрестке испаноговорящий полицейский штрафует испаноговорящего водителя. И ничего, никто не умирает.
Потом Тернер попросил меня слетать в Сиэтл и сделать оттуда пару репортажей. Я сказал, что не смогу, ибо у меня заканчивается виза. Тогда Тэд показал мне на противоположную сторону улицы: «Вот там эммиграционное бюро. Зайди, тебе визу продлят». Зашел. Меня спросили: «На сколько продлять?» Я сказал: «Дня на три».
«Даем на месяц, надеемся, хватит», – ответили мне и поставили штамп, за который в Москве нужно было пройти все круги ада.
О Сиэтле. Наверное, это самый лучший город в Америке, говорю это авторитетно, ибо потом поездил по Штатам, и мне было с чем его сравнить. Действительно изумрудный город, действительно на семи холмах. И он действительно такой, как рисуют Америку в самых лучших книжках. Ты можешь искупаться в океане, а потом, проехав сорок минут на машине, спускаться с гор на горных лыжах. Но поразило меня другое. Я беседовал с мэром города и спросил, как у них с экономикой. «Сложно с экономикой, – ответил мэр, – но у нас есть “Боинг”». «В каком смысле?» – удивился я. «Ну, вот например, когда нам нужен был понтонный мост через залив, кстати, самый длинный понтонный мост в мире, то мы поступили просто – начали его строить, а когда деньги закончились, пошли в «Боинг». Я прихожу и говорю: «“Боинг”, дай денег – мост закончить». И он дал. А куда он денется!», – добавил мэр.
Я удивился рассказу мэра и решил сам пойти в «Боинг». И там мне устроили удивительное интервью с двумя малолетними отпрысками хозяев этой компании. Отпрыскам было лет 11 и 8, и они ходили на курсы волонтеров, чтобы в свободное от учебы время проверять билеты или разносить мороженое. Я спросил, почему они этим занимаются, на что они ответили, что, хотя их отцы очень богаты, они хотели бы что-то делать своими руками для города и Олимпиады.
Я решил их проверить и говорю: «Вот сейчас у вас строится самый лучший в Америке стадион. Так вот, если бы у вас было много миллионов, то вы бы дали их на стадион или купили бы “Порше”?»
Мальчики задумались. Я понял, что у них нет готового ответа. Стадион – это неплохо, но личный «Порше» – это не хуже.
Подумав и посовещавшись, они сказали: «Стадион!»
Меня восхитила эта пауза. Они представили эту роскошную машину, но выбрали другое, общественно-полезное.
Но, главный парадокс Америки вот в чем – никто не работает за деньги. Конечно, это заявление может поразить, но следует понять его смысл. Все, с кем я говорил, могут завтра получать больше, чем сегодня. Но кому-то нравится его нынешняя работа. Другому – то, что она близко от дома. Третьему не хочется переезжать в другой город, четвертый живет рядом с мамой.
Мне казалось, что Америка – это погоня за золотым тельцом. Все это правильно, все это было и будет. Но, если сотрудник телекомпании говорит мне, что он не хочет менять место своей работы, потому что он до нее ходит через парк, то это говорит о главном – что перед нами страна, где главенствует средний класс. И именно этому можно позавидовать.
Leave a Reply