Владимир Путин как могильщик “перезагрузки” Вступление Владимира Путина в должность президента, подавление протестов оппозиции и его отказ от участия в саммите Большой Восьмерки активно комментируются в США

Вступление Владимира Путина в должность президента России, подавление протестов оппозиции и его неожиданный отказ приехать в США для участия в саммите Большой Восьмерки стали объектом многочисленных комментариев в Соединенных Штатах.

Диапазон прогнозов относительно того, что означает третий президентский срок Владимира Путина для будущего России и американо-российских отношений, широк. “Уолл стрит Джорнэл” говорит о возможности революционного брожения в результате негибкости российской политической системы, неспособной адекватно отреагировать на требования демократических перемен и возможных экономических потрясений в случае падения цен главного объекта экспорта России – природных ресурсов. “Нью-Йорк Таймс” задается вопросом о будущем политики “перезагрузки”, напоминая о том, что этот термин отсутствует в лексиконе нового российского президента. В таком контексте его отказ участвовать в саммите Большой Восьмерки в Кэмп-Дэвиде, то есть, отказ от встречи с президентом Обамой, на которую американский президент явно рассчитывал, разочаровал Белый Дом. Информационные агентства более прямолинейны в своих комментариях, трактуя решение Путина не появляться в Кэмп-Дэвиде как демонстрацию пренебрежительного отношения.

На взгляд Тома Грэма, бывшего директора в Совете по национальной безопасности при президенте США, ныне сотрудника фирмы “Киссинджер энд Ассошиэйтс”, пока рано делать прогнозы о том, как будет выглядет внутренняя и внещняя политика Владимира Путина.

– Впервые за постсоветскую историю России инаугурация президента страны сопровождалась демонстрациями и массовыми арестами протестующих. Многие американские комментаторы усматривают в этом факте тревожный для нового президента России символизм. Вы с этим согласны?

– Эти демонстрации не были неожиданностью. На мой взгляд, реакция российских властей на эти выступления была чрезмерной, правительство лишь обеспечило рекламу движению протестов. Более верным, и эффективным, на мой взгляд, было бы разрешение митингов и демонстраций. Понятно и то, что протесты последних месяцев свидетельствуют об изменении общественно-политической ситуации в стране, о широком недовольстве властью, особенно в больших городах, и Путин вынужден искать адекватный ответ на этот феномен. Это процесс уже идет, как видно из попыток проведения некоторых избирательных реформ, но сейчас, с официальным приходом Путина на высшую должность в стране этот процесс будет более интенсивным. С обеих сторон: и во власти, и в рядах оппозции есть люди, которые хотят мирно разрешить это противостояние. Для этого потребуется либерализация политической системы, привлечения более широких слоев общества к процессу принятия решений. На мой взгляд, некое решение в этом направлении может найдено в течение ближайщих недель.

– А как вы относитесь к предсказаниям того, что это противостояние может привести к глубочайшим потрясениям?

– Я думаю, эти предсказания очень далеки от реальности. На мой взгляд, сейчас существует немало возможностей для достижения общеприемлемого решения. Невозможно представить, по крайней мере, в обозримом будушем, революционную ситуацию в России. Беспорядки, протесты – возможно, но это, так сказать, нормальное явление во многих странах.

– Можно ли рассматривать отказ Владимира Путина приехать на саммит Большой Восьмерки в Кэмп Дэвид как демонстративный внешнеполитичечский жест?

– Прежде всего, в Москве действительно сложилась сложная обстановка. Я думаю, ее необходимо учитывать при формировании правительства и президентской администрации, поэтому кажется естественным намерение Путина оставаться в Москве в то время, как решается этот вопрос. Второе: не исключено, что в этом жесте действительно наличествует некоторый символизм. После предвыборной кампании, отмеченной антиамериканскими заявлениями, Путин мог решить, что, оптравившись в первую после инаугурации поездку за рубеж в США, он даст превратный сигнал и россиянам и миру. Судя по всему, первой важной страной, которую он посетит, будет Китай, что выглядит вполне уместным.

Есть и еше одно соображение. Ведь Владимир Путин отказался ехать не на американо-российский саммит, а на саммит Большой Восьмерки. А она уже далеко не столь влиятельная институция, какой она выглядела лишь несколько лет назад. Тем более, что Путин намерен прибыть на саммит Большой Двадцатки в Мексику. И последнее: подобная встреча не обещала никаких практических результатов. Сам президент Обама дал понять, что вряд ли что-либо будет достигнуто в двусторонних отношениях во время президентской кампании в США. Учитывая все это, я думаю, отказ от поездки в Кэмп-Дэвид был сравнительно простым решением для Путина.

– “Нью-Йорк Таймс” напомнила о том, что термин “перезагрузка” уже очень давно не звучал в устах Владимира Путина, о том, что Москве якобы считают, что эта политика не принесла дивидендов России. Это может быть неприятным знаком для Белого Дома?

– Моя точка зрения заключается в том, что политика перезагрузки давно исчерпала себя. Эта идея была ответом на резкое ухудшение двусторонних отношений на завершающем этапе президентства Буша. Она была осуществлена, задача была выполнена. Теперь, на мой взгляд, для Белого Дома нет смысла говорить о продолжении политики перезагрузки. Пришло время разработать новую повестку дня в американо-российских отношениях.

http://www.svobodanews.ru/content/article/24578363.html

Новая звезда Республиканской партии США об американском лидерстве и перезагрузке

Ирина Лагунина: Восходящая звезда Республиканской партии, сенатор от штата Флорида Марко Рубио выступил на днях в вашингтонском Институте Брукингса с программной речью по внешней политике. Ее тема была сформулирована несколько вызывающе: американский мировой порядок в XXI веке. Рассказывает Владимир Абаринов.

Владимир Абаринов: Если по внутренним проблемам ведущие политические партии США ведут бурную дискуссию, то внешняя политика традиционно осуществляется на основе межпартийного консенсуса. Однако за годы президентства Барака Обамы между демократами и республиканцами и в этой сфере накопились противоречия. Республиканцы считают внешнюю политику Обамы слишком мягкой, слабохарактерной и беспринципной. Особенно им не нравится концепция многополярного мира и отказ от американского лидерства. И вот теперь, наконец, один из самых заметных представителей молодого поколения республиканцев выступил с развернутой программой, которая вполне может стать внешнеполитической доктриной Республиканской партии.

Сенатор Марко Рубио сделал не менее стремительную карьеру, чем Барак Обама. Ему 41 год. Сын кубинских иммигрантов, он закончил юридический факультет Майамского университета, в конце 90-х стал главой администрации Западного Майами, в 2000-м был избран в нижнюю палату законодательного собрания Флориды, а спустя шесть лет стал ее спикером. Начиная в 2009-м борьбу за место сенатора в Конгрессе США, он отставал от своего главного конкурента, губернатора штата Чарли Криста более чем на 10 процентных пунктов, однако сумел наверстать разрыв и опередил его. Крист счел за благо уступить Рубио партийную номинацию. В верхней палате Рубио стал членом комитетов по международным делам и по делам разведки. Он часто выступает с критикой внешнеполитических шагов администрации Обамы.

Марко Рубио: Для меня нет ничего проще, чем перечислить в сегодняшней речи свои разногласия с нынешней администрацией по вопросам внешней политики, а у меня их много. Но я хотел бы прежде обратиться к другой тенденции нашей политики – тенденции, которая гласит, что пришло время сосредоточиться не столько на мировых проблемах, сколько на своих собственных. Но давайте представим себе, каким был бы мировой порядок после Второй мировой войны и до настоящего времени без американского лидерства. Можем ли мы с уверенностью сказать, что он хоть отчасти напоминал бы американскую концепцию все более свободной и более открытой международной системы, где исключены катастрофические конфликты между великими державами, где демократия и свободный рыночный капитализм процветают, где зона процветания неуклонно расширяется, и миллиарды людей избавились от бедности? Произошло бы все это, если бы после войны Америка занялась своими делами и предоставила бы остальному миру самостоятельно решать свои проблемы без нашего лидерства? Почти наверняка нет. Всякий мировой порядок в истории отражает интересы и убеждения сильнейшей на данный момент державы – точно так же, как нынешний мировой порядок по-прежнему в значительной мере отражает наши интересы и убеждения.
Конечно, многого мы достигли не в одиночку. Эти результаты были достигнуты не потому, что мы преуспели во всех своих международных усилиях. Они были достигнуты не потому, что все всегда соглашались со всем, что мы делали. И они были достигнуты не потому, что мы были самой популярной страной на Земле. Все это стало возможным потому, что у Соединенных Штатов было вúдение, воля и
средства для того, чтобы исполнить тяжелую работу по воплощению этого вúдения и сохранению полученного результата. У нас были воля и средства для защиты международных норм и институтов и для того, чтобы обеспечить безопасность наших партнеров, сдерживать противников этого мирового порядка, помогать другим народам добиваться свободы, сохранять открытыми торговые пути, и содействовать распространению свободного рыночного капитализма, что ускорило рост мировой экономики. И мы делали это, не посягая на территории других стран, не захватывая их достояние и не лишая их шансов на развитие.

Владимир Абаринов: По мнению Марко Рубио, Америка просто не может себе позволить уступить роль глобального лидера – от этого зависит ее собственное благополучие.

Марко Рубио: Но в чем состоит роль Америки сегодня? Разве теперь пришло время заняться нашими собственными делами? Разве пора нам уступить место лидера другим, взять на себя роль равноправного партнера? Я всегда подчеркиваю, что нам есть дело до всего, что происходит в мире. Нет такого аспекта нашей жизни, который не был бы подвержен прямому влиянию глобальных событий. Безопасность наших городов связана с безопасностью мелких деревень в Афганистане и Пакистане, Йемене и Сомали. Наша стоимость жизни, безопасность продуктов питания, цена товаров, которые мы придумываем, производим и продаем – вот лишь немногие примеры тех аспектов нашей повседневной жизни, которые имеют непосредственное отношение к событиям за рубежом. Вот почему невозможно концентрироваться только на наших внутренних проблемах.

Владимир Абаринов: Кроме того, полагает сенатор Рубио, в мире просто нет другого достойного кандидата в лидеры.

Марко Рубио: Почему мы всегда должны заботиться о проблемах мира? Не пора ли кому-то другому выйти на первый план? Если мы начнем делать меньше, кто станет делать больше? Будет ли, например, Китай столь же, как мы, благосклонен к политическим и экономическим устремлениям других народов? Я все еще надеюсь, что за завесой секретности, которая скрывает китайское государство, есть голоса, ратующие за мирное и ответственное возрождение этой страны, голоса, которые отвергают идею мировой державы как игры с нулевой суммой. Мы надеемся продержаться до появления Китая завтрашнего дня, но в настоящее время мы должны иметь дело с Китаем, каким мы его знаем сегодня, с Китаем, который поддерживает теснейшие отношения с такими странами, как Северная Корея и Иран. Так что, по крайней мере, сейчас было бы глупо верить в то, что на Китай можно рассчитывать в деле защиты и поддержки глобальной экономической и политической свободы, или надеяться на то, что он возьмет на себя роль поборника прав человека.

Владимир Абаринов: Марко Рубио убежден в том, что США не могут всецело полагаться на существующие международные институты и в случае острой необходимости
должны действовать самостоятельно.

Марко Рубио: Да, глобальные проблемы требуют создания международных коалиций, в этом администрация права. Но эффективные международные коалиции не возникают сами собой. Кто-то должен стать их инициатором и возглавить их. И в большинстве случаев таким инициатором и лидером способны быть только Соединенные Штаты. Вот чего нынешняя администрация подчас не может понять. Да, в мире все больше стран, способных и готовых объединить усилия для ответа на глобальные вызовы нашего времени, но, как доказывает опыт, условием успеха практически всегда является американское лидерство. Mногонациональные международные организации могут быть форумом, где создаются международные коалиции, но, как мы не раз видели в последние годы, чем сложнее проблема, тем выше вероятность того, что ее решение не будет достигнуто в рамках нынешней системы международных организаций. Так, например, мы далеко не всегда можем рассчитывать на то, что Совет Безопасности ООН придет к консенсусу относительно крупнейших угроз международному миру и безопасности. Как мы видели в случаях Северной Кореи, Сирии и Ирана, Китай и Россия просто отказываются присоединиться к консенсусу, поскольку зачастую воспринимают проблему как угрозу своим собственным узко национальным интересам. Вместо этого они применяют свое право вето или угрозу вето для того, чтобы помешать эффективной и своевременной реакции. Совет Безопасности остается весьма ценным, но не единственным форумом. Мы не можем отмахнуться от проблемы только потому, что некоторые члены Совета Безопасности отказываются действовать. В тех случаях, когда вето Китая или России мешает миру ответить на серьезную угрозу, Соединенные Штаты должны организовывать и возглавлять коалиции, независимо от наличия или отсутствия резолюций Совета Безопасности.

Владимир Абаринов: Главной международной проблемой современности сенатор Рубио считает иранскую.

Марко Рубио: Предотвращение иранского доминирования – настолько важная цель, что все аспекты региональной политики должны разрабатываться с учетом этой первостепенной задачи. Нынешняя ситуация в Сирии – пример такого подхода. Падение Асада станет заметным ударом по амбициям Ирана. Только по одной этой причине мы должны стремиться помочь народу Сирии в свержении этого режима. Но, как я заметил, в сенатском комитете по международным делам некоторые его члены настолько озабочены негативными последствиями свержения режима Асада, что не видят его благотворных последствий. Во-первых, Иран потерял бы своего союзника, и способность Тегерана создавать напряженность в регионе соответственно бы сократилась. «Хезболлах» лишилась бы своего союзника и поставщика оружия. У Ливана появилась бы более уверенная перспектива стать стабильным, мирным и свободным государством. Во-вторых, была бы укреплена безопасность нашего союзника, самой прочной и жизнеспособной демократической страны региона, Израиля, с которым нас объединяют теснейшие связи обоюдных интересов и общих ценностей. Появятся перспективы мира между Израилем и его арабскими соседями. И, наконец, страны региона смотрят на наше отношение к Сирии как на проверку нашей готовности и впредь оставаться лидером на Ближнем Востоке. Если мы продемонстрируем наше нежелание оставаться лидером, они придут к выводу, что мы больше не являемся надежным партнером в сфере безопасности и возьмут дело в свои руки, а это означает региональную гонку вооружений, постоянную угрозу вооруженного конфликта и рост цен на топливо здесь, у нас дома, вследствие нестабильности. Самая могучая и влиятельная нация мира не может требовать от малых, более уязвимых стран брать на себя риск, тогда как сама она остается в стороне. Мы должны быть лидером, потому что плоды эффективного лидерства велики.

Владимир Абаринов: В речи Рубио нашлось место и для России. Оратор считает перезагрузку неэффективной и предлагает перенести акценты.

Марко Рубио: Я знаю, некоторые здесь не согласятся со мной, президент уж точно не согласен, но у меня ощущение, что мы получили от России очень немногое в обмен на уступки в области ядерных вооружений. Причина заключается в том, что внешнюю политику России определяет политика внутренняя. Автократическая
Россия склоняется к антизападному курсу, который затрудняет ее интеграцию в глобальное сообщество и свободный международный порядок. Путин может говорить жестко, но он знает, что он слаб. Он повсюду видит угрозы своей власти, реальные и воображаемые, и потому он использует принадлежащие государству средства информации для того, чтобы насаждать в России антизападную паранойю. На востоке у него крепнущий Китай, на юге – враждебные исламисты, а он продолжает внушать народу, что крупнейшая угроза, с которой он сталкивается, исходит от НАТО. У некоторых из наших союзников в Eвропе нарастает чувство, что наша недавняя перезагрузка с Россией игнорирует, а в некоторых случаях и подрывает их позиции. Нам необходимо вдохнуть новые силы в коалицию европейских государств и возглавить ее, чтобы сообща решать проблемы противоракетной обороны и расширения НАТО. Более того: коль скоро мы добились успеха в создании коалиции Западного полушария, чтобы совершить революцию сланцевого газа, мы сможем помочь и нашим европейским союзникам сократить их вынужденную зависимость от российских энергоносителей. Получившая новый заряд энергии американо-европейская коалиция поможет тем силам в России, которые стремятся положить конец коррупции и сделать открытой политическую систему.

Владимир Абаринов: Марко Рубио называют «кронпринцем» Партии чаепития и прочат в кандидаты на президентских выборах 2018 года. Его имя упоминалось в качестве кандидата в вице-президенты на выборах этого года, но Марко Рубио заявил, что его это предложение не интересует.

svobodanews.ru